Сам старик лежал на полу. Как всегда: щеки гладко выбриты, седые волосы набриолинены до блеска. И как всегда – строгий черный костюм. Вот только на этот раз что-то не заладилось: рубашка выбилась из брюк, тонкий галстук съехал на бок, а голова… Шея была вывернута назад и вбок – жутко и неправильно. Наткету захотелось ее немедленно поправить, привести Корнелия в порядок. На смуглом лице старика застыло выражение досады, смешиваясь со спокойствием, свойственным лишь мертвецам.
Надо вызвать полицию. Тупая, механическая мысль, механические действия – достать телефон, набрать номер… Корнелий смотрел на него не мигая, так укоризненно, что у Наткета защемило в груди. Опаздывает?! Он и подумать не мог, насколько. Так не бывает или так не должно быть. Это ведь шутка? Просто спецэффект, старик же мастер?
Вызвать полицию…
Наткет достал телефон и уставился на экран, не понимая, что делать дальше. На заставке мультяшного вида белка прыгала на ветке – на каждый третий прыжок опора ломалась и зверек, потешно размахивая лапами, падал до следующей. Наткет почувствовал странное родство с незадачливым грызуном. Оставалось замахать руками. Мир, в котором он жил, разваливался, уходил в темные глубины, словно Атлантида. А он оставался один посреди бушующего океана, не представляя, в какой стороне находится земля.
Издалека донесся пронзительный вой полицейской сирены, спустя несколько секунд хлопнула входная дверь, опрокинув столик. Наткет замер – испуганный и сбитый с толку градом обрушившихся противоречивых указаний:
– Стоять! Не двигаться! На колени! Руки за голову!
Глава 2
В крошечной комнатке для допросов было душно. Лампа дневного света моргала через каждые две минуты – не слишком часто, чтобы зарябило в глазах, но с раздражающей регулярностью. Наверняка в реле установлен переключатель. Не иначе как советовались с психологом: так ваши клиенты будут чувствовать себя неуверенно и расколются быстрее. Но, глядя в лицо полицейского инспектора, Наткет думал, что для ускорения процесса эта особа предпочла бы тиски для пальцев. Ему крупно повезло, что пытки запрещены законом.
Темного зеркала, из-за которого, если верить Голливуду, должны за ним наблюдать, не обнаружилось. Зато в углу пряталась маленькая камера – Наткет мог бы показать ей язык – трюк, который он иногда проделывал в супермаркетах, – но обстановка не располагала к глупым выходкам.
Он размял запястья. Наручники сняли, но все еще казалось, что в кожу впивается липкая сталь. После того как взяли отпечатки, пальцы почернели от дактилоскопического порошка. Вымыть руки не дали; грязь раздражала не меньше перемигиваний лампы. Наткет потер пальцами друг о друга, пока на подушечках не появились темные катышки. Он незаметно стряхнул их на пол.
Последняя пара часов сильно смахивала на дешевый розыгрыш из телешоу. Только сейчас он понял, что его не сфотографировали с номерной табличкой. Наткет бы не удивился, если бы дверь распахнулась и… «Улыбнитесь! Вас снимает скрытая камера!» Скрытая, как же…
Вот только смерть Корнелия совсем не вписывалась в формат глупой шутки. Реальная, как упавший на голову камень. Сказать, что Наткет был растерян и подавлен, – лишь вежливо намекнуть на его состояние. В голову настойчиво лезли обрывки воспоминаний, смешиваясь, точно напитки в коктейле, и смазываясь пустым «если бы». Если бы он приехал раньше, если бы в прошлом году не поскупился на чучело гагары, если бы…
Незавершенность и недосказанность, вот что хуже всего. Тоска горчила, как подступившая к горлу желчь, Наткет почти чувствовал ее вкус на языке. Вкус возможностей, которым не суждено стать реальностью. Какой бы он не представлял будущую жизнь, теперь на этих мечтах можно ставить крест. Вероятностное «завтра» растворилось в последнем взгляде Корнелия Базвиля. Наткет прекрасно помнил это чувство, точно такое, как восемь лет назад, когда он узнал, что отец пропал без вести.
Полицейский инспектор – высокая дама с тоскливой физиономией разведенки за сорок – вдумчиво заполняла громадный бланк. Говорят, женщинам идет форма, но это был не тот случай. Одежда висела на ней мешком, хотя инспекторша и носила ее с вызовом, словно одним видом хотела доказать, что ей плевать на чужое мнение. Ее напарник, похожий на воробья длинноносый тип, тем временем изучал паспорт Наткета. Так внимательно, будто в тоненькой книжице спрятался увлекательный роман.
– Имя? Адрес? Место работы?
– Наткет Лоу. Кленовая улица, шестнадцать. Киностудия «Констриктор», консультант по спецэффектам.
Инспекторша старательно заполнила соответствующие графы.
– Консультант по спецэффектам? – уточнил ее напарник. – Это всякие взрывы, пальба… красивые падения?
– Заводные игрушки, – сказал Наткет, поняв, к чему тот клонит. – Видели «Вторжение пауков с Марса»?
– Не смотрю я наших фильмов, – зевнул полицейский. – Скучно, а спецэффекты так и вовсе курам на смех.
– Спасибо, – скривился Наткет.
Полицейский усмехнулся и вернулся к чтению, оставив Наткета на растерзание напарнице.
– Что вас связывало с покойным?
– Чудовищная Лапа.
На лице инспекторши не дрогнул ни один мускул. Она аккуратно вписала полученные сведения. Ее напарник достал из-за обложки паспорта пачку бумажек – визитки, обрывки с номерами телефонов, несколько чеков и бланков. Бегло просмотрев, он задержался на визитке Наткета.
– Вот тебе раз… укротитель аллигаторов? – полицейский повертел картонный прямоугольник. – Был же консультант по спецэффектам. Начинаем врать?
– Одно другому не мешает, – сказал Наткет.
Инспектор перегнулся через стол. На секунду Наткету показалось, что сейчас его схватят за ворот или что там еще случается на допросах. Он отпрянул, чуть не упав со стула, но полицейский сдержался.
– Думаешь, мы тут шутки шутим? – прошипел он. – Очень смешно! Амалия, тебе смешно?
Инспекторша пожала плечами. Даже чтобы подыграть напарнику, она не испортила кислую мину улыбкой.
– Ты ни черта не понимаешь, что происходит. Так что хватит кривляться. Тебе же лучше, если сам сознаешься. Чистосердечное, а? Тебя взяли прямо на месте преступления.
– Чушь, – ответил Наткет.
Полицейский рухнул обратно на стул, обреченно махнув рукой.
– Как вы объясните свое присутствие на месте преступления? – продолжила инспекторша ровным голосом.
Глубоко вздохнув, Наткет в третий раз пересказал, как и зачем он ехал к Корнелию, особо упирая на задержавший карнавал и таксиста-свидетеля. Инспекторша слушала молча и сосредоточенно. Рассказывать что-то этой даме – все равно что общаться с автоответчиком, со всеми вытекающими последствиями. Под конец монолога Наткет все-таки запутался в словах, – к торжествующей улыбке полицейского.
