— Ага, — только не заплакать, только не заплакать. — Она волнуется, наверное! — фух, голос ужасно дрожит. Быстрее к сумке с продуктами, процесс приготовления пищи меня всегда отлично успокаивает.
— Угу, волнуется она, — тяжело вздыхает… — Кристина только о своей заднице волнуется.
Тонкими кусочками нарезаю хлеб, колбасу, добавляю ломтики сыра, сверху накрываю еще одним кусочком хлеба. Затем всю эту красоту обмакиваю в слегка взбитом яйце с солью. Мои движения быстрые, ловкие, уверенные. Стараюсь ни о чем не думать… Потому что уже практически полностью пропал аппетит. А покушать следует… За весь прошедший день и прошедшую ночь я съела только несколько сушек, что предложил к чаю товарищ милиционер.
— Ты моему сыну определенно подходишь гораздо лучше! — игриво произносит она… Подхожу… Только он сейчас с ней, а не со мной. Какая разница, кто кому лучше подходит. Главное, кто кого больше любит. А он ее любит… Ведь первым делом к ней поехал. Да я и не претендую, просто на душе кошки скребутся.
В полном молчании, не зная, что ответить любезной Жанночке Викторовне, готовлю горячие бутерброды на небольшом количестве масла. Они аппетитно шкварчат, периодически обрызгивая все вокруг раскаленными брызгами. Достается и моим пальцам, но я мужественно принимаю эту боль. Мне нет дела до внешних увечий, когда так сильно болит что-то внутри. И я пока не могу объяснить даже себе, что именно.
— Мммм, чем это так пахнет? — Валерьян Николаевич останавливается в двери кухни, он сонно зевает, несколько раз трет глаза ладонями. — Пока я там сплю, вы решили тут позавтракать без меня? — недовольно бурчит, но целует жену в щеку.
Все же, какая они прекрасная пара. Как смотрят друг на друга! Как он ласково держал ее за руку, пока она была без сознания… Как нежно целует сейчас в щеку! Завидую белой завистью… А еще они очень добрые, раз приютили меня — практически найденыша с улицы.
— Это Любочка готовит…
— Да? — мужчина трет желудок. — Потерпи, скоро накормят… — я улыбаюсь. Тетя Жанна недовольно тычет пальцем мужу в живот.
— Хотя бы при девочке не разговаривай с частями своего тела. Что она о нас подумает? Еще сбежит…
— Да никуда она не сбежит, — они шепчутся, но я слышу каждое их слово. — Ты видела, как она смотрела на нашего сына? Ты видела, как Макар ее прижимал к себе? Никуда они друг от друга не денутся.
— Готово! — ставлю тарелку с несколькими бутербродами на стол. Валерьян Николаевич протягивает руку, чтобы взять один. Но Жанна Викторовна резко ударяет его по руке, он одергивается.
— Руки мыл? — рычит она на него…
— Да мыл я… — закатывает глаза он и снова протягивает руку к бутербродам. Берет один, откусывает. — Ну а если даже не мыл… Подумаешь, сожру парочку микробов? Все равно мои… — говорит он, а стыдно Жанне Викторовне, что я замечаю по ее покрасневшим щекам. А мне весело… И как-то необычно наблюдать за МУЖЕМ и ЖЕНОЙ. В нашем роду всегда были одни МАТЕРИ… Матери одиночки.
— Ой, Валерик… Любочка, а ты почему не ешь? — спрашивает у меня она, а я пожимаю плечами. Не знаю, что ответить… Аппетит почти на нуле, да и неудобно как-то.
— Неужели ты тоже из этих? — Валерьян Николаевич складывает пальцы в кулак, оставляя торчащим один мизинец, одновременно с этим надувает губы. Мужчина выглядит очень смешно… — Диеты держишь?
— Нет! — практически выкрикиваю я. — Поесть я люблю, — честно признаюсь, а мужчина кивает на мой ответ.
— Похвально… Тогда ешь… Хоть попробуешь, что ты нам наготовила! — смеется. Неужели невкусно?
Пробую и чуть не выплевываю обратно…
— Пересолила! — констатирую я. Со мной такой впервые… Как бы я не косячила, но все, что касалось приготовления пищи, всегда проходило на высшем уровне, когда я готовила одна… Еда, — это единственное, что «не кусалось».
— Я же говорю, влюбилась! — показывает мне большой палец Валерьян Николаевич.
— Да ну тебя, Валерик… Вот если Любочка сбежит, я скажу Макару, что это все ты виноват. Сам будешь перед ним оправдываться.
— Заладила, сбежит-сбежит! Никуда она не сбежит, — подмигивает мне дядя Валерик. — Потому что, по тому, что они с нашим сыном пережили сегодня, понятно одно — оба ориентируются, как кроты.
Не сдерживаюсь, смеюсь и довольно громко…
— Видишь, у девочки все нормально с чувством юмора… Кстати, Любочка, расскажите нам о себе?
Мы еще некоторое время болтали, пренебрегая правилом «когда я ем, я глух и нем»… Повезло Макару с семьей, очень добрые и веселые люди.
Моя мама тоже когда-то была веселой. А потом родился Колька, появилось еще больше забот, денег стало еще меньше. Но она из кожи вон лезла, чтобы прокормить нас. И несмотря на чрезмерную усталость, она всегда пыталась одаривать нас с братом любовью и заботой, она пыталась улыбаться. Но все было понятно по ее вечно грустным глазам.
Я так мечтала, что у меня будет более-менее нормальная работа, что я смогу обеспечивать свою семью всем необходимым… Что теперь мои любимые не будут ни в чем нуждаться. А по факту придется возвращать домой без вещей, без денег и с разбитым сердцем. На своей шкуре пришлось убедиться, что Москва не жалует приезжих…
Желаю дяде Валере и тете Жанне спокойной ночи, а сама быстрым шагом направляюсь в комнату Макара. Нет сил даже на то, чтобы поплакать, хотя на душе на самом деле паршиво. Залезаю под теплое одеяло, приятно пахнущее сиренью, и практически моментально засыпаю.
— Люб! — слышу сквозь сон голос Макара. Он мне снится… — Люб, нам поговорить нужно…
— Угу… — продолжаю спать. Чувствую что-то холодное на своем лице, раскрываю глаза. Макар сел на кровать рядом со мной и гладит мое лицо своими ледяными руками.
Это самый приятный сон в моей жизни. Так пусть этот сон не заканчивается.
Тяну Макара на себя, по-хозяйски закутывая его одеялом.
— Люб? — шокировано шепчет он.
— Лежи… Тебе согреться нужно! — приказываю. Пусть хотя бы во сне Макар будет со мной. Хотя бы в моих снах он только МОЙ…
Глава 32
Я давно не спала так хорошо… Наверное, сон был особенно сладок еще и потому, что кровать, в которой я провела остаток ночи и, пожалуй, добрую часть нового дня, пропахла духами Макара.
Когда я открыла глаза, на лице почему-то была странная улыбка. Чувствовала себя легкой, окрыленной и… счастливой.
До тех самых пор, пока не заметила чью-то ладонь, мирно лежащую на моем животе. Сглотнула, не понимая, что сейчас происходит. Медленно повернула голову, чтобы не разбудить спавшего рядом, потому что выяснять сейчас с кем-то отношения мне совершенно не хотелось.
— Макар? — прошептала я, вглядываясь в его лицо.
Что он здесь делает? Он ведь уехал к своей невесте? Почему-то легкость сменилась тяжелым камнем на сердце, окрыленность сменилась ощущением того, что я грязная… А счастье… Счастье испарилось в один миг.
