– Делай, что должен…
– Будет не так, как было суждено! – подхватил я.
* * *
После обеда налетели «лапотники», они же «Юнкерсы-87». Раньше я не встречал в небе этих бомберов с изломанными крыльями и вечно выпущенным шасси. Они зловеще кружили над позициями, а затем по очереди сваливались в пике. Вот тогда и начиналось самое мерзопакостное – несясь к земле, «лаптежники» завывали сиренами, выматывая нервы. А уж когда бомбы срывались на наши головы и «Юнкерсы» выворачивали обратно к облакам, разевая «акульи пасти» радиаторов, даже какое-то облегчение наступало. Да, от взрывов тряслась земля и кому-то прилетали осколки, но хоть эти механические птеродактили убирались прочь.
Лишь одного «лапотника» удалось приложить к земле – трассеры с парочки «ДШК» сошлись на нем, размозжив двигун. Чудище кривокрылое так и не вышло из пике. А ровно в три Пашка завел «тройку».
Танк зарычал и стронулся с места, проламывая себе путь через заросли – тонкие березки да елочки.
– Рота! – заорал я. – За следы гусениц не ступать! Вперед!
«Тройка», едва покинув «лесополосу», опустила на землю минный трал и покатила его перед собой, как каток, с металлическим грохотом уминая землю да вспарывая ее шпорами.
Минуты не прошло, как грохнула шрапнельная «S-mine-35», за нею еще одна, но трал катился по-прежнему. Колыхнется на подрыве секция позванивавших и лязгавших дисков, отлетит шпора-другая, и все на этом.
В первом ряду за танком шагали саперы, разглядывая истерзанный дерн, но ни один «сюрприз» не выглянул из перелопаченной земли. А таких мелочей, как ряды колючей проволоки, «Т-II» I и вовсе не замечал – столбы скрипели, клонясь и натягивая «колючку», та лопалась гнилыми струнами. Проход свободен!
Со стороны немецких окопов затрещали пулеметы.
– Ложи-ись!
Ломов, не тормозя, развернул башню влево. Грянул выстрел, устроив маленький фейерверк из пушки-обреза. Попасть именно туда, куда целишься, было затруднительно, но фугас таки усмирил немецких пулеметчиков – «эмга» смолкла.
А в следующую секунду рванула еще пара снарядов – по левому краю. Я резко обернулся, замечая, как по следам немецкого трофея осторожно ползут «тридцатьчетверки».
– Ура-а! – заголосил Трошкин. – Наши!
Паля по блиндажам и ДЗОТам, танки миновали поле, усеянное минами, и, газуя, развернулись веером. Спираль Бруно, траншеи, стрелковые ячейки – гусеницам было все равно.
Откуда-то бабахнула немецкая пушка, «разувая» советский танк. «Т-34» тут же остановился, наводя орудие, и дал сдачи.
Я сорвал с плеча автомат.
– В атаку! – заорал. – За Родину! За Сталина!
Надрывал голос – и ничуть не кривил душой.
А рота взревела в абсолютном консенсусе:
– Ур-ра-а!
Из газеты «Красная Звезда»:
«ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ, 10 августа. Немецко-фашистские войска, прорвавшиеся в районы Краснодара и Майкопа, были встречены контратаками наших войск. Однако, добившись на ряде участков численного превосходства, немцы предпринимают атаку за атакой, чтобы прорваться дальше на юг. Всюду в районах Краснодара, Майкопа и Армавира идут ожесточенные бои…»
Глава 7
Вторник, 18 августа. День.
Ржев, улица Первомайская
Тимофеево… Совхоз в Зеленкино… Железная дорога…
Все отошло во вчера. За полмесяца «сталинские соколы» один-единственный раз налетели на немцев, раздолбав обе линии обороны по окраине Ржева, но и на том спасибо. Фрицы настолько свыклись со своим клятым господством в воздухе, что промешкали. Спохватились, напустили целую стаю «мессеров», а поздно – «Пе-2» уже отбомбились и с достоинством повернули к родным аэродромам.
Немецкие зенитчики тоже проморгали авианалет. Одно лишь орудие злобно плевалось огнем вдогон «пешкам» – то, что охраняло железнодорожный мост через Волгу. Зенитку накрыл бронепоезд «Мичуринец» – садил снарядами, пока саперы Косенчука разминировали пути. Под огнем, ползком, вжимаясь в гравий, вонявший креозотом…
Насыпь, схваченная травами, прикрыла мою роту. И снова ад…
Сверху выли кривокрылые пикировщики «Ю-87», роняя черные промельки авиабомб, а «худые» истребители нарезали виражи, распуская веера дымных трассеров. Твердь под нами вздрагивала, словно корчась от взрывов, и в этом земном колыхании гасли злые толчки фугасов и мин.
Немецкая артиллерия била по площадям, суетливо, вразнобой перелопачивая поля и пустоши, а между крупнокалиберными болванками омерзительно зудели пули, сверля воздух и дым.
Пашкина «троечка» тоже доползла до самой насыпи, сгинув от шальной бомбы – «лапотники» совсем озверели. Танковый двигун разворотило, пыхнул огонь – очумелый Ломов выполз из люка чуть живой…
И все же что-то неуловимо менялось, выстраиваясь в новых, подчас неожиданных конфигурациях. Историю я знал верхушечно, да и то применяясь к местам наших раскопок, а лучше всего запомнились споры по вечерам, когда мы собирались после ужина обсудить дела на завтра – и почтенные рассуждения вечно перерастали в жаркие дискуссии.
Помнилось, как командармы распыляли силы, прорываясь сразу в десятке мест, и им даже в голову не приходило нанести один, но мощный удар; как редко мелькали в небе краснозвездные истребители, а наши артиллеристы сидели на голодном пайке, устраивая врагу реденький «огненный душик» вместо чудовищного «огненного вала».
Но вот ведь, наша 30-я армия не тычет по фронту пальцами врастопырку, а кулаком лупит…
Бывало, что в кратких промежутках между боями я силился понять, что происходит, но той информации, которая была мне доступна, не хватало даже для грубого анализа. И мы с Тёмкой и Пашкой измышляли гипотезы. Вот, скажем, штурм Полунино.
Да, тут имело место «микроскопическое воздействие» – за моей мобильной группой подтянулись 8-я рота, 3-й батальон, 718-й полк, 139-я дивизия, 30-я армия… В прорыв ушла такая силища, что немцы спешно перебросили резервы, затыкая брешь – ослабили группу армий «Север», отбирая дивизии у фон Лееба, лишь бы удержаться Моделю. Чем не версия?
А раз Калининскому фронту сопутствовал успех, то его не накрывала волна хаоса и неразберихи, как случалось с авралами Генштаба. Из Москвы не орали, накаляя провода, требуя стоять насмерть, а в итоге устоялся порядок – и эшелоны с боеприпасами и новенькими танками, только что с завода, ходили по расписанию, исправно насыщая Красную Армию.
Да что там фураж или винтпатроны! Я позавчера впервые в этом времени отведал настоящих котлет! И это подействовало на роту лучше всякого «Совфинформбюро».
Когда бойцов, защитников родины, кормят жидкой кашей, такое меню не воспринимается как забота. Но вот потянуло от полевых кухонь сытным мясным духом, и любому стало понятно: народ отрывает от себя последнее, готовый жить и трудиться впроголодь, лишь бы красноармейцы разбили ворога…
