– Екатерина Михайловна, – дверь приоткрылась, и внутрь заглянул представитель организатора, – У нас все готово. Можем начинать. Генрих Эдельбертович просил передать вам, чтобы вы ничего не боялись и не переживали.
– Ах, какой мужчина, – экзальтированно воскликнула мать, – Щедрый, заботливый! Хватит нос воротить, Катька. Вот надоест ему твоя вечно недовольная мина и уйдет к другой!
– Скатертью дорожка, – равнодушно ответила.
– Ой, дура, – махнула она рукой, – Ладно, я пошла на наши с Витюшей места. Надо будет позже лично поблагодарить твоего мужа за возврат Витиного бизнеса. Ах, как он нам помог! Золотой человек!
Я с плохо скрытой ненавистью посмотрела след этой женщине. Чтобы успокоиться начала разглаживать несуществующие складки на платье.
Пальцы касались прохладных кристаллов, мягко перебирали их сверкающие грани, и на душе становилось спокойнее.
В конце концов, я уже ничего не могу изменить в своей жизни. Сегодня ночью произойдет то, чего я так страшусь и жажду оттянуть. А потом… может, потом жизнь наладится? Ведь по-своему Амиров неплохой человек. С какой-то стороны мягкий и понимающий, неплохой собеседник, не жаден и не глуп.
Может, пора сделать хоть маленький шажок навстречу? Просто, чтобы самой начать легче воспринимать ситуацию, в которую я попала.
Да поможет мне чудо пережить все, что выпало на мою долю. С этими мыслями я вышла из гримерки в коридор, где меня ждал помощник организатора, и мы вместе направились к сцене ресторана. Шоу начинается.
Глава 4
Генрих Эдельбертович галантно подал мне руку, и после того, как моя ладонь оказалась в его, поцеловал. С удивлением обнаружила, что меня не передернуло от отвращения, что было странно.
Обычно я шарахалась от его мимолетных прикосновений, испытывая жгучее чувство брезгливости. Это хорошо. Легче будет делать первый шаг навстречу.
– Улыбнись, Катюша, – ласково попросил Амиров, – У тебя очень красивая улыбка.
Я растянула губы по его просьбе.
– Красивая, – горестно вздохнул он и добавил, – Когда естественная, а не принудительный оскал.
– Извините, – буркнула.
– Извини, а не извините, – поправил он.
– В смысле?
– Не находишь странным, что ты до сих пор обращаешься ко мне на Вы?
– Привычка. Незнакомым людям принято говорить на Вы.
– Отвыкай, Катя. Я тебе уже не незнакомый человек, а муж, – менторски объяснил он, – Будет странно, если молодая жена выкает мужу и даже не поднимает на него глаз.
Я метнула на него взгляд, но промолчала.
– Пойдем, мое золотце, – тяжко вздохнул Амиров и протянул локоть, – И не забудь, пожалуйста, обращаться ко мне просто по имени. Без отчества.
– Хорошо… Генрих, – с трудом, перестраивая себя, произнесла.
– Умница, – он снова поцеловал мою ладонь, нежно погладил дрожащие пальчики и осторожно привлек меня к себе.
Мы были с ним почти одного роста, если бы я сняла каблуки. А так могла любоваться еще сверкающей лысиной. Муж обнимал меня за талию, а сам словно пригрелся на груди, размеренно посапывая и тяжко вздыхая.
В первые секунды я стояла, задержав дыхание. Это уже было наглым нарушением моих личных границ. Хотя от них камня на камне не осталось за последнее время.
– Дыши, Катенька, дыши, – вдруг проговорил Генрих, отстраняясь, – Я тебя не съем.
– Я не вкусная.
– А я думаю наоборот, – он позволил себе беззаботно улыбнуться.
– Нам еще не пора? – решила перевести весьма скользкую тему.
– Да, следует поторопиться, пока гости не заскучали, – он расстроено отвел взгляд и снова подал мне руку.
Мы подошли к плотному занавесу, откуда нам следовало появиться на сцене и замерли, прислушиваясь, как именитый ведущий развлекает гостей и скоро начнет объявлять наш выход.
– Катюш, – заговорил Амиров, – Ты не злись на меня? Эта свадьба… она много для меня значит. Прости, что забрал тебя из дома без твоего согласия. Я постараюсь, чтобы в нашей жизни это был единственный мрачный прецедент. Слышишь?
– Да. Хорошо.
– Не думай обо мне хуже, чем я есть, – продолжил Генрих, – Я никогда тебя не обижу. Ни в чем не ущемлю. Что захочешь куплю. Просто подари мне в ответ немного своего женского тепла и ласки. Поверь, я горы сверну ради одного твоего нежного взгляда.
У меня в горле намертво встал ком от услышанного. Эти слова были сказаны тихо и без всякого пафоса. В какой-то степени мне даже стало жалко Генриха, просящего у меня тепла и ласки в ответ. Но себя было жальче.
– Хорошо, Генрих, – ответила, прочистив горло, – Я тебя услышала.
– А теперь встречайте! – со сцены раздался веселый голос ведущего, – Счастливые молодожены! Амиров Генрих Эдельбертович и его очаровательная супруга Амирова Екатерина Михайловна!
Муж бросил на меня довольный взгляд и потянул вперед туда, где свет софитов ослеплял, а громкая речь оглушала. Я выпала в прострацию перед тысячью незнакомых людей. Они аплодировали, свистели и всячески выказывали свою радость.
Нас мариновали на сцене еще тридцать минут. Я что-то отвечала, говорила в микрофон и показывала свою наигранную заинтересованность. Генрих же был по-настоящему доволен и упивался вниманием и моей активностью.
Чуть позже нас отпустили за отдельный стол, и праздник продолжился. Выступали известные музыканты, произносили торжественные речи популярные актеры. Я словно попала на премию Муз-ТВ. Сотни репортеров и фотографов ослепляли нас вспышками камер.
К Генриху без конца подходили самые разношерстные люди. От откровенных бандитов, которых явно на время выпустили из камеры, до солидных бизнесменов. Он каждому уделял время и чинно благодарил за внимание. Лишь с одним гостем у него вышел конфликт.
Помню, я пыталась перекусить небольшим куском мяса, наколотым на вилку, как к нам подошел восточный мужчина. Он был средних лет, что-то около сорока, невысок, с плотным телосложением.
Как и все другие, этот подошел вплотную к Амирову, пожал руку и стал о чем-то говорить, хмуря брови. Генрих несколько раз повысил голос, чем привлек внимание своей охраны. Верные помощники Дмитрий и Сергей моментально выросли из-за спины хозяина.
– Касьян, я даю тебе день, чтобы одуматься и принести мне свои извинения, – прогромыхал Амиров, стукнув кулаком по столу, – Будет мне еще тут апельсиновая* шушера диктовать свои условия. Пошел вон.
Загоревшее лицо гостя побледнело от охватившей его ярости. Он смотрел на Генриха с такой ненавистью, что мне стало не по себе. Видимо, мое удивленное лицо привлекло внимание Касьяна, поэтому он похабно окинул меня взглядом и подмигнул.
– Хорошую ты невесту себе отхватил, Амиров, – Молодая, горячая. Не боишься за свою женушку? Я бы боялся на твоем месте, – мужика уже вовсю несло.
