Тигран зло усмехнулся. У него как раз были другие планы, в которых Катино психическое состояние ни разу не учитывалось.
– Я все-таки рекомендую не затягивать с посещением клиники. Проблемы с дыханием, как вы говорите, и с сердцем, могут в любой момент от малейшего щелчка привести к летальному исходу, – врач поправил очки на носу и с укором посмотрел на Алмазова.
– Ясно. Разберемся, – хмуро подвел итог Тигран, – Спасибо. Оплату получите на выходе.
Мужчины встали и молча направились к выходу. Каждый думал о своем, но мысли эти были далеко не позитивны.
Выпроводив врача, Алмазов начал злиться. На Амирова, на его жену и… на себя. Он хотел, играючи, совершить свою месть, но вместо этого все никак не может приступить к главному. Назойливые мысли скакали в его голове, заставляя ходить кругами рядом с запертой дверью. Мужчина несколько раз доставал ключ, намереваясь войти в комнату к Кате, сорвать с нее одеяло и как следует отвести душу. Но каждый раз прятал его в карман и продолжал стоять, облокотившись лбом о стену.
– Блять! Сука! – с силой ударил кулаком по двери, развернулся и со всех ног помчался в свой кабинет.
Он решительно пересек комнату, включил ноутбук и на мгновение завис, снова не решаясь запустить мерзкое видео. Пальцы подрагивали над клавишей. Если сейчас включит, то пути назад уже не будет. Привычная и такая знакомая злость с ненавистью целиком завладеют им, не давая ни малейшего шанса девчонке.
Тигран тяжело дышал, пытался успокоиться, но брошенный взгляд на фотографию сестры разрешил все его сомнения. Палец два раза нажал на клавишу, и на экране высветилось то, от чего его сердце готово было навсегда остановиться.
Через пять минут взбешенный до крайности Тигран ворвался в комнату Кати. Дверь с треском ударилась о стену и чуть не слетела с петель, разбудив своим шумом вновь испуганную девушку.
Она выглядывала из горы подушек и сонно щурилась, вцепившись в край одеяла.
Мужчина, не сбавляя скорость, дошел до нее и сорвал мягкое укрытие. Секунда ему понадобилась, чтобы схватить жену Амирова за ноги и подтащить к краю. В этот момент ему было плевать на истошные крики, сыплющиеся на него удары и проклятия.
– Заткнись, – грубо бросил он, – Я сказал – заткнись!
Тигран повышал голос на нее, чтобы заглушить отчаянный крик Марины в своей голове. Вот только… это был крик, обращенный к нему. Не с тех ужасных кадров, а словно сестра держала его за плечи и просила остановиться. Она быстро шептала слова успокоения и убеждала, что он не такой. Он не станет одним из тех монстров, не опустится так низко.
Оглушенный этими мыслями, Алмазов замер, вглядываясь в ярко-голубые глаза. Да, он не такой…
– Остановись, – с мольбой в голосе прошептала Маринка прежде, чем раствориться и исчезнуть, оставив его наедине с испуганной девчонкой.
Тигран тряхнул головой, отгоняя наваждение, и словно впервые увидел Катю.
Глава 12
Я замерла в немом крике, разглядывая этого взбесившегося мужчину. По его виду становилось понятно, что у Алмазова сгорели предохранители в голове. Он рычал, скалился, как зверь и требовал заткнуться, хотя это было невозможно в моем состоянии.
Страх ледяной рукой сжал горло, заставляя цепенеть. Но я все равно брыкалась и старалась отбиться.
Мое тело горело и лихорадило, хотя первые признаки недомогания появились еще пару часов назад. Ночная пробежка голышом и босиком принесла свои плоды в виде начинающейся простуды. Но даже это отходило на второй план, по сравнению с мучителем, который вдруг завис надо мной, как громом пораженный.
Держа мои ноги на весу, мужчина весь оцепенел. Его взгляд подернулся отсутствующей поволокой, а на лице читалось полнейшее безумие и… удивление? Что происходит?
Гора бугрящихся мышц продолжала крепко держать меня. Алмазов внезапно отмер и скользнул по мне вполне «человеческим» осознанным взглядом. Было очень заметно, как его настрой вдруг сменился. Огромные лапищи, державшие мои щиколотки, ослабли, а потом и вовсе разжались, чем я воспользовалась и отползла в изголовье кровати.
Мужчина тяжело дышал, но продолжал рассматривать меня своим тяжелым взглядом. От этого становилось не по себе. Я бы и хотела не видеть его вовсе, но сменяющиеся эмоции в глазах Алмазова напрочь пригвоздили к себе. Начиная от лютой ненависти и желания порвать на кусочки до неимоверной тоски, отчаяния и невозможного принятия. Клянусь, я видела эти эмоции и частично могла их понять.
Он был растерян и продолжал молчать, хотя возникшая между нами тишина уже порядком напрягала. Я деликатно кашлянула и тут же испугалась, что зря так сделала, привлекая его внимание.
– Прости, – внезапно прохрипел он и быстро развернулся, уходя из комнаты.
Черт! Эти эмоциональные качели сведут меня с ума!
Что это сейчас было? Чего мне ожидать в следующий раз? Спустит на меня собак, а потом резко отзовет? В данный момент мне хотелось зареветь от страха, выплескивая разъедающие душу эмоции.
Но усиливающаяся головная боль, резь в горле и плохое самочувствие взяли верх. Я заползла обратно в груду подушек, укрылась одеялом и провалилась в сонное беспамятство.
А дальше все закрутилось с потрясающей скоростью.
Моя простуда набирала обороты, и скоро температура поднялась свыше тридцати девяти градусов. Грудная клетка горела огнем, разрываемая сухим надрывным кашлем. Со лба катился пот, но при этом было адски холодно. Я все время старалась зарыться поглубже в подушки с одеялом, но этого было чертовски мало.
Кто-то приходил и обтирал мое лицо с шеей влажной прохладной тряпкой, пытался напоить горьким отваром и заставить проглотить таблетки.
– Катя, пей. Так нужно, – уговаривал смутно знакомый голос, – Черт, у тебя температура сорок и семь! Добегалась по лесу…
Я хотела было ответить что-то на это, но глаза сами сомкнулись, отрезая меня от реальности. Даже во сне было сложно дышать. Нос оказался заложен полностью, горло распухло и саднило. Пытаясь хоть как-то откашляться, я тратила последние силы, от чего все расплывалось перед глазами.
В этот момент готова была умереть и больше не мучиться. Может, хоть в следующей жизни повезет? А что, мне очень даже нравятся мопсики. Едят от пуза, спят весь день, их любят и за ними ухаживают, не забывая погладить за ушком.
Да, мысли скакали, как тараканы под покровом ночи, и все бессвязные, глупые.
В сознание иногда врывались чужие голоса и прикосновения. Кто-то убирал волосы с лица, одевал в теплую фланелевую пижаму, которая быстро пропитывалась потом, и ее меняли на новую.
Чуть позже я почувствовала, что меня куда-то несут и осторожно укладывают. Здесь было не холодно, но жутко неуютно. Знакомые бетонные стены, матрас… меня обратно вернули в подвал, чтобы я здесь загнулась? Что ж, ничего другого от Алмазова и не стоило ожидать. Зачем ему возиться с пленницей, на которой он собирается вымещать всю свою злобу?
