Слезы уже вовсю лились по щекам, а руки сжимали края матраса.
– Ты же меня все равно убьешь? Так зачем мучиться? – сквозь всхлипы спросила.
– Убью, – после небольшой паузы согласился он, – А если не убью, так сама помрешь.
– Такой у тебя план? Издеваться надо мной до смерти?
– Почти, – он равнодушно пожал плечами и предупредил, – Сейчас будет больно.
Больно? Да это с ума сойти, как больно!!! Он резко выдернул застрявший осколок, второй и отпустил мою ногу.
– Давай вторую, – приказал Алмазов, выкидывая на пол куски стекла.
– Нет, я там все достала, – поджала под себя многострадальные конечности и затряслась.
– Я должен лично в этом убедиться, – грозно нахмурил брови и потянулся ко мне, – Не заставляй меня делать тебе больнее, чем нужно.
– Больнее чем нужно? У тебя план что ли составлен?! – он псих! Ненормальный больной идиот!
– Не заговаривай мне зубы и дай сюда свою ногу, – Алмазов облокотился на матрас и стал еще ближе ко мне.
Он был так зол, что мне казалось, у него сейчас глаза покраснеют, как у демона или оборотня. А над верхней губой прорежутся клыки, которыми меня растерзают. Выставила вперед ногу, и она тут же была схвачена шустрыми руками.
– Здесь все нормально, – отпустил меня, и я воспользовалась возможностью забиться подальше в угол.
Меня всю трясло от долгой компании Алмазова. Хотелось, чтобы он вышел и больше никогда не приходил сюда.
– Отдай мою куртку, – приказал мужчина и требовательно вытянул руку.
– Здесь очень холодно. Позволь мне оставить ее? Или дай другую одежду? – робко заикнулась, даже не надеясь на успех.
– Ты не на курорте и здесь стоит обогреватель. Я жду, – он добавил в голос металл, сжимая кулак.
Тяжело сглотнула и стала медленно расстегивать куртку. Тело тут же затряслось сильнее, а по коже поползли мурашки от холода. Презрительно бросила одежду на пол и постаралась максимально закрыться руками. Не хотела, чтобы этот садист продолжал меня рассматривать своим тяжелым и похотливым взглядом.
– Я вся в грязи после… леса… Могу я сходить в душ и промыть раны на ногах? – очень хотелось встать под струи кипятка и сохранить на долгое время ощущение тепла.
Алмазов колебался. Где-то очень-очень глубоко в его глазах плескалось нечто человеческое. Или я выдавала желаемое за действительное? Мужчина прошелся взглядом по испачканным рукам, плечам, бедрам. Сомневался, стоит ли меня выводить из подвала.
– Пожалуйста, – тихо добавила.
– Ладно. Первый и последний раз. Потом будешь мыться здесь из бутылки с водой, – решился он и развернулся к двери, – Подошла ко мне.
Холодный приказ заставил кое-как подняться с матраса и доковылять до него. Мужчина сжал мое плечо и заставил встать впереди него, когда выходили из подвала на лестницу.
Я кожей чувствовала, как он разглядывает мою спину и то, что ниже. Было очень некомфортно, и легкая дрожь прошла от шеи до бедер.
Оцарапанных ягодиц коснулись холодные шероховатые пальцы, а я от неожиданности и неприятных ощущений аж подпрыгнула и зашипела разъяренной коброй.
– Хм, – с нотками веселья хмыкнул Алмазов. Еще бы, ему казалось забавным, что прямо перед его носом мелькает оголенный зад. Хотелось лягнуть его, чтобы уж наверняка свалился с лестницы. Только какова цена за такой финт будет?
Поднялись наверх. Здесь уютно горел свет и было тепло. Светлые тона интерьера красиво сочетались с каждым элементом дизайна. Все выглядело современно и очень уютно.
– Направо, – чуть хриплым голосом скомандовал Алмазов.
Он довел меня до гостевой ванны на первом этаже, зашел внутрь и все проверил. Здесь не было окон или каких-либо предметов, которые могли бы сойти за оружие.
– Мойся, – кивнул мне, – Я буду стоять смотреть за тобой.
Больной психопат! Ладно, раз ты так хочешь зрелищ, смотри.
Залезла в огромную ванну и пустила горячую обжигающую воду. Сейчас я бы даже с удовольствием посидела в адском котле с кипятком, лишь бы перестать дрожать и хоть как-то согреться.
Все тело разом защипало. Мелкие царапинки и раны болезненно жгло, а вода быстро окрашивалась в красный и серый цвета.
Я не смотрела в сторону замершего у раковины Алмазова. Успею еще, как он сказал, насмотреться на его мерзкую рожу.
Несколько раз слила успевшую загрязниться воду и снова залипла под горячими струями душа.
– При таких ранах на ногах не стоит купаться в кипятке. У тебя кровь идет, – из клубов пара раздался его голос.
– Я уже почти закончила, – не раскрывая глаз, процедила.
– Выходи. Я уже запарился здесь стоять.
Покосилась на него. Кто же тебя заставляет стоять над душой?
Вышла из ванны и встала на брошенное на пол полотенце. От ступней действительно остались кровавые следы.
– Стой здесь, – ругнулся Алмазов и вышел, не забыв закрыть ванну снаружи.
Он пришел через пять минут, неся в руках аптечку из подвала и мужские шлёпки. Сунул мне в руки коробочку и продолжил смотреть, как я обрабатываю кожу перекисью, йодом и заклеиваю порезы пластырем.
– Надень тапки, чтобы не подцепить какую заразу, – холодно процедил мужчина и бросил к моим ногам мужскую обувь.
Я в них утонула и при каждом шаге старалась цепляться пальцами за кромку тапок, чтобы не слетели. Одежду мне не дали и в этот раз, поэтому в подвал спускалась с мокрой головой, но закутанная в полотенце. Просто, выходя из ванны, сделала вид, что забыла про него, а Алмазов не обратил на это внимание. Зато теперь будет хоть чем укрыть часть тела ночью.
Спустившись вниз, обернулась на замершего за спиной мужчину.
Мне не понравился его взгляд сразу же… темный, решительный и отрешенный.
Алмазов стоял и вел какую-то внутреннюю борьбу, хмуря свой лоб. По крайней мере, мне так казалось. Иначе я не понимала, почему он завис, мрачно глядя на мои бедра.
В этот момент было страшно двигаться, чтобы не привлечь его внимание. Так мы и простояли минуту, пока он не поднял на меня глаза. В них не было больше задумчивости и борьбы. Осталась лишь мрачная решительность.
Губы плотно сжались, скулы подрагивали… он напоминал хищника перед прыжком к жертве. И это пугало до нервных колик.
– Сними полотенце, – жестко приказал Алмазов, отмирая и идя ко мне.
Тяжелая поступь, каждый шаг отзывается эхом в голове. Мои руки безвольно повисли вдоль тела, но тут же взметнулись вверх, крепко уцепившись за узел полотенца.
– З-зачем?
– Я не разрешал тебе говорить, – он надвигался на меня, шаря своей рукой по ремню джинс.
