— Такоё лёгкое слово, да? — не унимается тётка. — Папа.
— Па-па! — неожиданно быстро повторяет Вера.
Я часто моргаю, склоняю голову набок. Кажется, что глюки, но нет. Чистый кайф, блаженство. Оно потоком распостраняется по венам и качает сердце.
— Боже, Яр, ты слышал? — восклицает тётка. — Булочка сказала «папа»!
Подхватываю Веру на руки, прижимаю к себе. Нежно, осторожно. Она настолько особенная, что чувства не поддаются ни одному полному описанию. Рядом с ней я окончательно размякаю.
— Повторишь? — интересуюсь у дочери дрогнувшим голосом. — Как ты меня сейчас назвала, малыш?
— Папа, — чуть тише отвечает Вера, смущенно пряча лицо в крохотных ладошках.
Сердце разбухает до необъятных размеров и давит грудную клетку. Первое настоящее слово от Веры, и оно звучит для меня. Короткое, простое, но безумно значимое и ёмкое. И лишь один факт омрачает радость, которая взрывает виски — Соня наверняка меня убьёт.
Глава 39
* * *
Рая не желает отпускать нас домой с пустыми руками, поэтому всучивает какие-то контейнеры с едой. Часть этих контейнеров предназначается Соне. Я клятвенно обещаю, что при встрече обязательно их передам. На том и прощаемся.
Пристёгиваю Веру в автокресле, сажусь за руль и выезжаю со двора. Напоследок посигналив Рае, скрываюсь за поворотом.
Посидели отлично. Тепло, душевно. Дочь вела себя как ангел. Без конца повторяла слово «папа», обращаясь непосредственно ко мне. Видела, как я живо реагирую на её слова. Восхищаюсь, улыбаюсь и хлопаю в ладоши. Самый кайфовый момент. До дрожи. У Сони их было масса, у меня пока один.
На въезде в город образовывается немаленькая пробка. Я посматриваю на часы и понимаю, что мы немного задерживаемся. Это не понравится Соне, поэтому постараюсь нагнать или поехать по сокращённому пути.
Вера ведёт себя мирно и спокойно. Она занята игрушкой — забавным мягким жирафом, которого подарил ей Антон. Спустя несколько минут без движения дочь начинает скучать и с досадой бросает игрушку об лобовое стекло.
— Бедный парень, — с усмешкой качаю головой. — Ему, наверное, больно.
Понимаю жирафа из-под сидения и пытаюсь вернуть дочери, но она вдруг оттопыривает нижнюю губу и начинает плакать. Громко, отчаянно. Даже сердце сжимается.
— Ты расстроилась, что ли? Я пошутил, малыш. Жираф молодцом. Даже не кольнуло нигде.
Мои слова мало помогают, поэтому я отстёгиваю ремень безопасности и оборачиваюсь к дочери. Предлагаю печенье, воду, мультики, звезду с неба. Всё, что угодно, лишь бы перестала плакать. Сзади сигналит автомобиль, пробка двигается черепашьим шагом. Булка не утихает. Вдобавок на приборной панели начинает настойчиво звонить мобильный телефон.
— Слушаю, — отвечаю Соне.
— Вы где?
— На трассе. Скоро будем.
— Я уже во дворе дома. У вас… всё в порядке?
На заднем фоне слышен детский плач. Конечно, не всё в порядке.
— Более чем, — отвечаю раздраженно.
— Л-ладно. Если нужен мой совет — только скажи.
Я кладу трубку и достаю из сумки пожарную машину. С облегчением выдыхаю, когда Вера успокаивается — она всего лишь хотела её.
Когда автомобиль набирает скорость, дочь молниеносно засыпает в автокресле. Делая короткие остановки на светофоре — непроизвольно любуюсь ею в зеркало заднего вида и рассматриваю каждую черточку лица. Даже не верится, что чуть больше месяца назад я не знал о её существовании. Понятия не имел, что на другом континенте растёт и развивается такой славный маленький человек. Сейчас я стараюсь брать от нашего общения максимум. Использую каждую свободную минуту, чтобы быть рядом и навёрстывать то, что упустил за полтора года.
Свою вину в случившемся я не списываю со счетов. Просто в тот момент, когда Соня узнала о беременности, мне казалось, что я поступаю правильно, разорвав любые отношения между нами. Резко, болезненно, жестоко. Чтобы не оставалось ни единого сомнения о возвращении. Я ведь на самом деле думал, что мы никогда больше не увидимся.
Въезжая во двор, замечаю припаркованный на стоянке кроссовер. Соня теперь сама рассекает по городу. От моих уроков вождения категорически отказалась и наняла инструктора. Она так сильно старается оградиться от меня и минимизировать общение, что доходит до абсурда.
Соня стоит неподалёку в лёгкой ветровке и обтягивающих фигуру джинсах. Волосы связаны в хвост, на лице ни грамма косметики. Выглядит совсем девчонкой. Ранимой, трогательной. Она нервно перетаптывается с ноги на ногу и с облегчением выдыхает, когда замечает мой автомобиль.
— Привет, — здороваюсь, выбираясь из салона.
— Привет. Я заждалась.
— Замёрзла?
— Нет, всё в порядке. Я только что вышла из машины.
Соня выдавливает из себя улыбку и подходит ближе.
— Мы вроде вовремя приехали, — отвечаю, взглянув на часы. — Вера уснула в дороге. Будить или поднять в квартиру?
— Подними, если не сложно.
Я не отвечаю на её реплику и открываю заднюю дверь. Осторожно беру Веру на руки. Она не просыпается и нежно прижимается ко мне.
— Маргарита Игоревна не дома? — интересуюсь, когда переступаю порог квартиры.
— Она уехала к матери в посёлок, чтобы забрать кое-какие вещи. Утром вернётся.
Соня снимает обувь и быстрым шагом идёт за мной по коридору.
— Представляешь, бабуля говорит, что у Романа Геннадьевича огромные проблемы. Весь в долгах, без работы. Постоянно таскается по судам. Похудел, не разговорчивый стал. Как думаешь, это нормально, что я злорадствую?
— Вполне. Можешь даже позвонить и под*бнуть.
Соня коротко смеется, закрыв рот ладонью. Мне нравится, когда она ведёт себя как раньше. Жаль, что это только минутные слабости и в остальное время мы почти чужие друг другу люди.
Я укладываю дочь в кровать и накрываю пледом.
— Спасибо, Яр, — тихо проговаривает Соня, намекая, что мне пора идти. — Чай, кофе не предлагаю.
— Я не откажусь.
— Какой же ты всё-таки непонятливый.
Она недовольно качает головой и следует на кухню. Я прихожу туда через пару минут. Сажусь на диван, наблюдаю как Соня возится с чайником и заливает чашки кипятком. Она пытается поддерживать нейтральную беседу. Интересуется, как себя чувствует Рая, как Антон. И как себя вела наша дочь. Она будто от сердца её отрывает. Каждый чёртов раз, когда я приезжаю.
— Если хочешь, то можешь погулять завтра с Булочкой, — чуть спокойнее произносит Соня.
— Хочу.
— Отлично. Я передам бабуле, что ты приедешь.
— Тебя не будет?
