Даниил и Вернигора разговаривали между собой почти беззвучным шепотом.
– Увидишь, навскидку вверх стрелять сподручнее. Все английские пули в землю уйдут. А мы их еще влево закрутим, под правое плечо. В лица им не смотри, как пойдут. У них глаза звериные, жгучие, – сказал Вернигора, бесшумно повернулся на бок и вынул из кармана несколько яблок-дичков, найденных им вчера в лесу. – Пожуй вот. – Он протянул их Даниилу. – Кислое очень для глаза хорошо! Как стрелять, голову опусти вот так, чтобы кровь прилила. – Пластун показал, как надо это делать.
Даниил разгрыз твердую кожицу яблока. Серб казался спокойным, но опытный глаз Вернигоры видел, как он волнуется. Пластун с тревогой посмотрел на него, потом на дорогу.
Вдалеке раздалось раздраженное верещание синиц. Даниил опустил яблоко и побледнел. Вернигора вскочил на ноги, поднял Даниила и вытянул обе руки перед собой так, словно прислонил их к стене.
– Упрись и дыши! – сказал он товарищу и тут же показал ему, как это надо делать.
Даниил вытянул руки вперед и сделал вдох.
– Глубже! – шепнул Вернигора и бросил взгляд на дорогу.
Послышался шум движения, захрустели ветки под множеством ног, фыркнули лошади. Вернигора повалил Даниила на землю и снова тревожно посмотрел на дорогу.
Голова английской колонны уже вползла на склон и была четко видна на фоне утреннего неба, в которое ударили первые лучи солнца. Даниил тяжело дышал, руки у него дрожали. Но было видно, что сейчас он будет спокоен.
В воздухе раздался громкий треск. На колонну англичан рухнули деревья, рассекли ее на части. Каждое из них тяжелым ударом ствола и веток сразу погребло под собой несколько человек.
На другой стороне дороги Чиж налег плечом на последнюю огромную сосну, подпиленную у самого низа. Она, ломая ветки соседних деревьев, ударила в хвост колонны, где ехали Ньюкомб и Кэтрин.
Даниил и Вернигора вскочили на ноги и с диким криком бросились вперед. Пехота развернулась в их сторону, стрелки вскинули винтовки. Вернигора выждал не больше секунды и упал на землю, увлекая за собой Даниила. Залп англичан срезал ветки высоко над ними.
Британцы бросились перезаряжать оружие, но Вернигора и Даниил уже были рядом и разрядили по два своих револьвера в сбившуюся толпу красных мундиров. Отстрелявшись, они побежали под углом вниз по склону. Несколько англичан, съезжая и падая, устремились вслед за ними. Даниил и Вернигора упали за дерево, подняли штуцера, спрятанные там, и ударили по преследователям. Двое из них покатились по земле, а остальные отпрянули назад, туда, где колонна разворачивалась в боевой порядок.
Даниил и Вернигора снова вскочили на ноги и побежали в глубину леса. Шагах в ста от дороги его рассекала глубокая обрывистая расщелина. Через нее было перекинуто бревно. Даниил и Вернигора перебежали по нему на другую сторону и залегли. На концах бревна были вырублены пазы, в которые входили петли веревки.
Даниил и Вернигора взялись за ее концы. Они ждали погони и были готовы сбросить преследователей в расщелину, но углубляться за ними в лес англичане, похоже, так и не решились.
Вернигора подмигнул Даниилу. Тот вытер пот со лба и засмеялся.
Колонна англичан смешалась. Там и тут среди красных мундиров пехоты мелькали моряки с «Таифа», ржали лошади, сбрасывали седоков. Унтер-офицеры напрасно старались вернуть порядок своими свистками.
Инстинкт заставил колонну развернуться влево, туда, откуда по ней был нанесен первый удар. Страх и внезапность удесятерили количество врагов для тех англичан, которые видели атаку. Остальные плохо понимали, что вообще тут происходит.
Поэтому Биля, Кравченко и Чиж ударили в тыл противнику, который готовился отразить нападение с той стороны, где уже никого не было. Револьверные пули разрывали мундиры на спинах. Целиться было легко, но Биля теперь старался найти и достать пулей только одного человека, сухопарая фигура которого иногда мелькала в смешавшейся толпе англичан.
Биля снова перенес огонь. Перед ним на дыбы встала лошадь и упала на колени. Он уже давил на курок, когда увидел в прицеле испуганное лицо Кэтрин. Время замедлилось для них обоих. Девушка бесконечно долго смотрела на перекошенное лицо Били, ствол и мушку револьвера, потом перенесла взгляд дальше и встретилась с ним глазами.
Для есаула эти расширенные женские глаза, отворот воротника, тонкая синяя жилка на шее и неумолимый ход бойка слились в единое целое. Он резко дернул кисть вверх. Пуля сорвала клок волос с головы Кэтрин и ударила в ствол дерева, стоявшего за ее спиной.
Биля развернулся и выстрелил в пехотинца, набегавшего на него. Тот словно споткнулся и тяжело упал вперед, на колени.
Когда колонна англичан стала разворачиваться в обратную сторону, ни Били, ни Чижа, ни Кравченко на склоне над ней уже не было. Только в пыли дороги, среди трупов кричали и ползали раненые.
Едва англичане успели навести порядок в своих рядах и пойти в наступление в сторону холма, где уже никого не было, как из леса, темневшего за их спинами, снова ударили револьверные выстрелы.
Вернигора и Даниил снова перебежали через овраг. Емельян отвязал веревку и сбросил бревно в расщелину. В полете оно несколько раз ударилось о камни, сбивая желтую кору, затем тяжело упало на каменистое дно.
На дороге опять раздались выстрелы. Колонна снова была атакована с противоположной стороны.
Вернигора прислушался и посмотрел на Даниила.
– Балалайка! – произнес он, поднимая указательный палец.
На вершине перевала стоял пакгауз, срубленный из бревен. Перед его узкими окнами-бойницами лежал совершенно открытый склон, на который выходила узкая горная дорога. С одной стороны этого пространства нависала длинная, почти отвесная скала. С другой – перевал обрезала пропасть, на дне которой громоздились огромные камни.
К пакгаузу быстро подходили Биля, Чиж и Кравченко. Дверь открылась, и на пороге показался Вернигора.
– Милости прошу к нашему шалашу! – сказал он.
Это был старинный сторожевой пост, возведенный у перевала.
По обе стороны дороги на расстоянии двух десятков шагов друг от друга стояли двойные пикеты англичан. Остальные собирали среди поваленных стволов потерянное оружие, перевязывали раненых и сносили в одно место трупы погибших.
Ньюкомб стоял, прижавшись спиной к дереву так, чтобы перед ним было открытое пространство до самой пропасти, и о чем-то мучительно размышлял. Это не мешало ему следить за тем, чтобы все время находиться в толпе погуще. Он и занял такое положение потому, что боялся теперь выстрела из леса. Шагах в десяти перед ним сбились в кучу боцман и моряки «Таифа», создавая для него живой щит.
Кэтрин подошла к Ньюкомбу и положила руку ему на плечо, но он, кажется, даже не заметил этого. Между ним и моряками солдаты пронесли на окровавленном плаще обезображенный труп командира роты, раздавленного упавшим деревом. Кэтрин отвернулась.
