Штольни между Балаклавой и Севастополем, Крым
Падая и спотыкаясь, шестеро турок тащили по коридору орудийный ствол, подвешенный между ними на лямках. Приклады англичан помогали им двигаться быстрее, когда кто-нибудь из них попадал ногой на камень или проваливался в трещину.
– Да шевелись ты, чтоб у тебя потроха сгнили! – в очередной раз проревел здоровенный рыжий пехотинец и поддал ногой заднему турку.
Тот свалился с ног. Ствол упал и ударился о камни. В зловещем свете факелов другие турки на веревках тащили следом за стволом и орудийный лафет.
Севастополь, Крым
Соломон стоял у железного ящика и быстро, но очень бережно укладывал в мешок свои заклады. Время от времени он поднимался из-за стойки, вставал на цыпочки и внимательно оглядывался по сторонам.
На пустынной в этот час базарной площади появились Кухаренко, Даниил и Никифор и стали осматриваться. Увидев вывеску с арапом, жонглирующим хомутами, они сорвались с места, бросились к лавке Соломона, вломились в нее и замерли. Их встретила почти полная тишина. Только где-то поблизости возились и гомонили голуби.
– Соломон! – тихо позвал Кухаренко.
Негоциант замер за косяком у входа в голубятню. На небольшом уступчике чадила свеча в низком медном подсвечнике. В одной руке Соломон сжимал револьвер Лефоше, другой придерживал на плече драгоценный мешок. Снова завозились над его головой голуби. Он внимательно прислушивался, что-то соображал.
– Кровь! – донесся снизу голос Даниила.
Кухаренко и Никифор подошли к кровавой полосе на полу.
– Давайте подвинем, – сказал полковник и первым взялся за угол стола.
Этот предмет мебели, который торговец сдвинул, как игрушку, теперь полз по полу медленно.
Соломон стал аккуратно подниматься по лестнице, стараясь, чтобы его шаги глушил звук стола, сдвигаемого внизу. Лестница вдруг нещадно заскрипела, и он замер с поднятой ногой. Под ним хлопнула крышка люка.
Никифор склонился над черным квадратом и посмотрел вниз. Пятно света выхватило перекошенное лицо Петра в луже крови. Наверху скрипнула лестница.
Кухаренко вздрогнул и бросился к ней. Но оттуда грохнули два выстрела, и пороховой дым поплыл над стойкой. Полковник успел упасть на пол и откатиться. Пули только разбили окно за его спиной.
Даниил подскочил к лестнице и тоже выстрелил вверх.
Соломон взлетел по лестнице со свечой в руке и бросил ее вместе с подсвечником в солому голубятни. Она вспыхнула и затрещала. Голуби сорвались с насестов и стали метаться под низкой крышей чердака. Торговец вцепился в раму слухового окна и стал выламывать ее.
Послышались треск огня, хлопанье крыльев и треск ломающейся рамы. Вниз по лестнице повалил черный дым.
– Ах, сволочь, голубков пожжет! Никифор, отрезай его! – крикнул Кухаренко, склонил голову, как бык, и с кинжалом в руке бросился вверх по узкой лестнице.
За ним устремился Даниил.
Полковник ворвался на голубятню, кинулся к клеткам, в которых бились птицы, и стал открывать их одну за одной.
Серб проскочил мимо него и припал к развороченному слуховому окну. За ним мелькнула спина Соломона, убегавшего по крыше. Даниил прицелился и выстрелил, но не попал. По голове его ударили крылья турманов, выпущенных Кухаренко, которые рвались из дыма и огня через разбитое слуховое окно вверх, к небу.
Путаясь в заборах, Никифор обежал лавку кругом. Едва он остановился, чтобы оглядеться, как сверху, с крыши, на него обрушилась какая-то тень и сбила с ног.
Соломон наступил на спину Никифору, лежащему плашмя, и пробежал вперед, в промежуток между двумя каменными стенами. Потом он одним движением перемахнул через кирпичную кладку, запирающую тупик, и нырнул в подвал, расположенный за ней.
Штольни между Балаклавой и Севастополем, Крым
Пушечный выстрел ударил по камням завала. Теперь орудие было установлено далеко от него и предусмотрительно закрыто баррикадой, сооруженной из камней. Прокатилось гулкое эхо, и свод над пушкой слегка сотрясся. За шиворот Ньюкомбу сверху протекла небольшая струйка песка. Он нервно повел плечами и впился взглядом туда, вперед, где из-за завала огрызнулись штуцеры пластунов.
Очередное ядро ударило в завал, и Биля стряхнул со спины мелкие камни, засыпавшие ее. Лицо Вернигоры, припавшего к прикладу, заливала кровь. Али прижался спиной к стене и вдруг снова запел одну из своих гортанных песен. Чиж зарядил штуцер и быстро глянул вперед, поверх камней.
Пуля щелкнула по стволу орудия, дала рикошет и свалила с ног солдата, находившегося рядом с Ньюкомбом. Но тот вроде бы даже не заметил этого.
– Сколько вам еще надо выстрелов, чтобы вы разнесли эту загородку, черт вас побери? – холодно спросил Ньюкомб канонира.
Кравченко повернулся к Биле и широко перекрестился.
– Все, Григорий Яковлевич. Пришел наш час! – сказал он.
Али все громче вел свою песню.
Глаза пластунов были теперь устремлены на Билю. Камни завала содрогнулись от очередного попадания. Казаки вжимались в щели, отворачивали головы от камней, летящих во все стороны.
Отзвук пушечного выстрела еще не стих, и тут к нему добавился какой-то далекий гул, похожий на звук лавины. Свод вдруг треснул и обвалился примерно посередине между позицией пластунов и английской пушкой. Теперь коридор в этом месте был завален рухнувшей кладкой свода.
К Ньюкомбу подошел старый канонир с «Таифа». В свете факелов его красноватое лицо казалось багровым, длинные седые бакенбарды были обожжены и осыпаны пылью.
– Сэр, мы зарядили орудие картечью, но стрелять здесь больше нельзя.
– Может быть, вы хотите возглавить атаку?
– Это не мое дело! Но стрелять мы больше не будем. Разве что один раз, если эти черти вылезут.
– Милейший мистер Ньюкомб, стрелять здесь действительно нельзя! – раздался вдруг где-то поблизости знакомый каркающий голос Слейтера.
Ньюкомб взял факел из рук пехотинца, стоявшего рядом, и осветил черную фигуру военного советника. Он никак не ожидал увидеть его здесь, но ни один мускул на его лице не дрогнул.
– Вы пробовали убедить их сдаться? – совершенно спокойно, как ни в чем не бывало спросил Слейтер.
– Удивительно видеть вас в таком месте! – ответил Ньюкомб, возвращая факел солдату.
– Вы знаете, я люблю театр, особенно эффектные развязки.
– Тогда вы появились здесь как раз вовремя. Знаете, что эти дьяволы сейчас делают? Они пытаются замуровать себя в этом тупике и, судя по всему, собираются дорого продать свою жизнь.
За спиной у Слейтера из тени вышел матрос с «Таифа».
– Мистер Ньюкомб, капитан приказал мне передать вам корреспонденцию, – сказал он и протянул ему два конверта.
