Вожак харачинов поднял руку.
– Вниз! – рявкнул Загорский.
Мэри спрыгнула с лошади и распласталась на земле. Загорский и Ганцзалин развернули лошадей боком к врагу и тоже соскользнули с седел. Теперь от винтовок и луков их прикрывали их же собственные лошади – препятствие не слишком надежное, но другого не было.
Загорский с помощником целились из револьверов в строй харачинов.
– Первыми не стрелять! – велел Загорский.
– Кто не стреляет первым, тот не стреляет вообще, – огрызнулся Ганцзалин, но приказ хозяина нарушать не стал.
Секунды тянулись томительно, как часы, но враги почему-то не торопились открывать стрельбу. Загорский выглянул из-за крупа своей лошадки и увидел, что строй харачинов смялся. Некоторые бандиты пятились, не сходя с коней. На каменных лицах тех, что еще стояли в строю, выразилось смятение.
– Это ты их так напугал? – удивился Загорский, глянув на помощника.
– Если бы, – отвечал Ганцзалин и кивнул вправо.
Нестор Васильевич повернул голову и увидел сидящего на мощном белом жеребце невысокого, чрезвычайно крепкого человека в белой оленьей шубе и шапке с широкими, свисающими на грудь ушами. Всадник был перепоясан кушаком, на котором в зеленых ножнах висел кинжал. Другого оружия у него не было, во всяком случае, не видно было ни винтовки, ни пистолета, ни лука со стрелами. Лицом всадник больше напоминал не монгола, а киргиза или даже татарина. Все харачины неотрывно глядели прямо на него.
Похоже было, что именно всадник на белом жеребце так напугал разбойников. Он неторопливо переводил свои раскосые глаза с одного бандита на другого, и они отводили глаза или просто пятились под этим взглядом, как нашкодившие дети. Однако старший харачин, обладавший, видимо, наибольшим бесстрашием, не стушевался под взглядом незнакомца. Он что-то выкрикнул по-монгольски, указывая пальцем на путников. Всадник отвечал ему тоже по-монгольски. Видимо, убедить харачина ему не удалось. Тогда он уставил палец себе в нос и проговорил громко:
– Амурсана́!
Ряды харачинов дрогнули, и лошади под ними снова стали пятиться, словно даже лошади испугались слов незнакомца.
– Что он говорит? – спросила Мэри у Загорского.
– Я не знаю, – нахмурился тот, – но, кажется, у нас появился неожиданный защитник.
– Но что он может один против полусотни харачинов? У него даже оружия нет!
– И тем не менее, похоже, они его боятся… Возможно, это какой-то чрезвычайно почитаемый здесь лама или шаман – сложно сказать.
– Это не шаман, – сказал кто-то совсем рядом, – это Джа-ла́ма.
Они обернулись на голос и увидели, что к ним подъехал на рыжей своей кобылке их знакомый Тумэнбаата́р, тот самый, который предупредил беглецов о погоне.
– От харачинов не уйти, – сказал монгол, широко улыбаясь. – Тумэнбаата́р думал-думал: что делать? Придумал – поехал к Джа-ламе.
Нестор Васильевич поднял брови: не может быть! Может, отвечал Тумэнбаата́р, очень может. Мэри поинтересовалась, кто такой Джа-лама. Легендарная фигура в Монголии и Забайкалье, отвечал Нестор Васильевич. Джа-лама, он же Тушегýн, он же Сайд-нойóн-хутýхта
[14], он же Догши́н-нойóн-хутýхта. Одни считают его злым духом-мангы́сом, другие – бурха́ном, то есть божеством и перерождением джунгарского князя Амурсаны́, жившего в восемнадцатом веке и бывшего главой освободительного движения монголов против маньчжýр.
Ганцзалин, внимательно наблюдавший за харачинами, заметил, что бурхан там он или не бурхан, а защитить их он все равно не сможет. И, словно в подтверждение его слов, старший харачин возвысил голос и отдал какой-то приказ. Его люди, косясь на Джа-ламу, нехотя стали поднимать винтовки и луки.
Улыбка с лица Тумэнбаата́ра сползла, лицо сделалось озабоченным.
– Не посмеют стрелять, – сказал он, – перед ними Амурсана!
Но харачины, похоже, уже оправились от первого страха, который внушал им загадочный лама. Все больше и больше бойцов выравнивали строй и поднимали оружие, которое они опустили с появлением Джа-ламы.
– Что ж, – сказал Нестор Васильевич, – лучше бы Джа-лама приехал сюда с отрядом штыков в сто, тогда наша земная жизнь, вероятно, могла бы продлиться немного дольше.
– Амурсана взял вас под защиту, он не отступит, – сказал Тумэнбаата́р.
– Ну, тогда его пристрелят вместе с нами, – пробурчал Ганцзалин.
И тут Мэри, не отрывавшая взгляд от загадочного Джа-ламы, вздрогнула. Она увидела, как, белый всадник поднял ладони вверх/ и небо стало быстро темнеть. Огромные свинцовые тучи стремительно наползли на небесный свод, сверху погромыхивало, из туч засверкали молнии. Среди харачинов раздались испуганные крики, одни как завороженные глядели вверх, другие показывали пальцем впереди себя. Журналистка обернулась и увидела, что за спиной Джа-ламы невесть откуда возникла огромная армия в несколько тысяч человек, вооруженных луками и копьями. Лица воинов были суровыми, словно каменными, они грозно смотрели перед собой.
Джа-лама хлопнул в ладоши, и с неба прямо в отряд харачинов ударила синяя молния. Бандиты, бросая винтовки и луки, в ужасе помчались прочь. За ними скакал, осыпая их проклятиями, старший харачин, но приказов его не никто не слышал – так велик был ужас перед могущественным Джа-ламой.
– Да что происходит? – недоуменно спросил Нестор Васильевич, переводя взгляд с Ганцзалина на Мэри. Помощник только плечами пожал – он и сам ничего не понял, но Мэри обернулась к ним, сияя белозубой улыбкой.
– Неужели вы не видели?! С неба ударила молния, а за спиной у Джа-ламы возникло целое войско древних всадников!
– Джа-лама призвал предков, – кивнул Тумэнбаата́р, внимательно слушавший их разговор. – Предки обратили врагов в бегство.
Нестор Васильевич только головой покачал: любопытно, очень любопытно. Вероятно, они имеют дело с очень редким случаем массового гипноза. Одним талантом тут не обойдешься, нужна отточенная техника. У них с Ганцзалином тренированная психика, но на людей более восприимчивых такая магия подействовать вполне способна.
Тем временем Джа-лама подъехал к путникам поближе и сложил руки перед грудью в знак приветствия.
– Рад видеть брата, – сказал он по-русски, – и от всего сердца рад был вам помочь.
– Я и мои спутники от души благодарим вас за наше спасение, – вежливо отвечал Загорский. – Если бы не вы, мы, вероятно, уже лежали бы мертвыми в степи.
Джа-лама усмехнулся в ответ и сказал, что бурхана убить не так просто. Ведь, насколько он видит, брат его тоже является воплощением одного из будд.
