Тут часовой, видимо, что-то сообразил.
– Да что ж ты болтаешь, белогвардейская гнида! – закричал он обиженно. – Ты ж меня под расстрел подвести хочешь. Да ни я, ни барышня никакая не согласится… Да ты…
Внезапно он умолк на несколько секунд, после чего разразился совсем уж нечеловеческими проклятиями, среди которых отчетливо были слышны только крики «убью!». Через минуту проклятия эти начали удаляться, а скоро и совсем стихли.
– Приготовься, – сказал Загорский Ганцзалину. – Сейчас побежим.
Не прошло и полминуты, как лязгнул засов, и дверь приоткрылась. На пороге, все время оглядываясь, возник беспризорник Аркадий.
– Быстрее, – зашептал он, – солдат того гляди вернется.
Они вынырнули из амбара и быстро двинулись вперед в синих сумерках, держа курс на городскую площадь – там, по словам Аркадия, до сих пор стоял их «фиат».
– Как ты отвлек караульного? – спросил Загорский у мальчишки.
– Дерьмом с крыши залил втихую, – отвечал тот. – Он все время с вами разговаривал, так что и не заметил, как я на крышу забрался. Расчет был верный: не станет он в изгвазданной гимнастерке караулить, менять побежит.
– Молодец, – сказал Загорский, – я сразу понял, что котелок у тебя варит.
Тут наконец стало ясно, чего Нестор Васильевич ухал и почему прислушивался к ответному сигналу. Уханьем он указал Аркадию место, где их прячут…
К счастью, медвежий их «фиат» действительно стоял на площади – там, где они его оставили. Завели мотор, Загорский поудобнее устроился за рулем, Аркадий прыгнул на заднее сиденье, Ганцзалин сел рядом с хозяином.
Внезапно издалека послышались крики и милицейские свистки: красноармейцы обнаружили побег.
– Быстро они, – холодно заметил Загорский, давая задний ход.
На площадь с топотом вырвались несколько красноармейцев верхом на лошадях, они кричали, размахивали револьверами и потрясали винтовками, все равно как индейцы на Диком Западе.
– Стой! – надрывался первый «индеец», в котором при некотором усилии можно было опознать осрамившегося часового: надетая кое-как гимнастерка была ему слишком тесна. – Стой, контра! Застрелю!
Загорский не стал ждать, пока незадачливый страж исполнит свое обещание, крутанул руль, развернулся, и «фиат», ловко виляя, быстро помчался по улицам. Сзади неслись конники, вопя и стреляя из револьверов.
– Ничего, – сказал Ганцзалин, смотревший в заднее стекло, – не страшно: в воздух палят.
И действительно, красноармейцы из охранной роты, видимо, не знали, можно ли стрелять по беглецам на поражение. Собственно, это их и спасло. Очень скоро они вырулили за город и понеслись в сторону Тобольска. Дорога лучше не стала, так что трясло их немилосердно. Однако красноармейцы на своих недокормленных конях не могли долго держать скорость в сорок верст в час и потихоньку стали отставать.
– Ура!! – закричал Аркадий, глядя назад, где в облаках пыли потихоньку таяли красные конники. – Победа!
Однако Нестор Васильевич почему-то не разделял его воодушевления и хотя и сбавил ход, чтобы не так трясло, но все-таки озабоченно поглядывал назад.
– Лошади нам, конечно, не конкуренты, – сказал он, – но я возле их ревкома видел грузовик. Не знаю, что здесь делает новый «даймлер» семнадцатого года и как попал в Тюмень, однако если он на ходу, главные неприятности у нас впереди. Четыре цилиндра, сто лошадиных сил, высокая проходимость – на наших русских дорогах он даст фору любому «фиату». Остается только надеяться, что…
Тут он умолк, потому что заметил, как из облака пыли позади них выскочило моторизованное чудовище с пятиугольной мордой, высокими колесами и просторным кузовом, в котором сидели вооруженные красноармейцы. Видимо, это и был тот самый «даймлер», о котором только что шла речь.
Не говоря ни слова, Загорский прибавил газу. «Фиат», трясясь и подпрыгивая, рванул вперед, восстанавливая дистанцию. Мотор натужно выл, ветер свистал в открытые окна, но проклятый грузовик продолжал оставаться в зоне видимости. Он, правда, не подбирался уже ближе, но и отставать не желал ни в какую.
– Двигатель выдержит? – озабоченно спросил Ганцзалин, подскакивая на своем сиденье, как резиновый чертик.
Загорский скривил физиономию: кто его знает? Максимальная его скорость, кажется, 70 верст в час, но это же на итальянских дорогах. Что с ним случится на наших колдобинах, не знает, наверное, и сам Господь Бог. Будем надеяться, что Красная армия снабжается машинами не просто первосортными, но и очень крепкими.
Следующие полчаса безумная гонка продолжалась безостановочно, оторваться от «даймлера» никак не удавалось.
– У меня уже все киш…ки вытрясло, – стуча зубами, заявил Аркадий.
– Терпи, – сурово отвечал ему Загорский. – Ты нас освободил, так что тебя теперь тоже шлепнут как гидру и контру.
– С-сколько терпеть? – лязгал зубами беспризорник.
– При такой гонке часа три – три с половиной, – отвечал Загорский.
Тут, однако, он бросил взгляд на приборы, и лицо его чуть заметно омрачилось.
– Что такое? – спросил Ганцзалин, хорошо знавший физиогномику хозяина.
– Плохо дело, – негромко отвечал Нестор Васильевич. – Бензином мы так и не заправились. До Тобольска не хватит, дай Бог еще верст на пятьдесят.
Ганцзалин обернулся и посмотрел на грузовик, который несся за ними, словно доисторическое чудовище.
– Может, отстанут до этого? – сказал помощник с надеждой.
Загорский не ответил – он сражался с рулем, который норовил все время выскользнуть из рук. Ганцзалин еще раз посмотрел на немецкое моторизованное чудовище с красноармейцами в пыльном кузове – не похоже, никак не похоже было, что собирается оно отстать.
Стало заметно, что близится фронт – они проезжали мимо колонн мобилизованных красноармейцев, неторопливо шедших в сторону Тобольска в сопровождении многочисленных подвод. Теперь приходилось еще следить, чтобы не наехать на отставшего от товарищей солдата. Это, конечно, снижало скорость. Впрочем, преследователи их оказались в таком же точно положении и тоже теперь ехали гораздо медленнее.
– Пугнуть бы их, – сказал Ганцзалин. – Может, и отстали бы.
– Чем же ты их пугнешь? – осведомился Загорский. – Оружие наше забрали при аресте. Впрочем, если ты скроишь физиономию пострашнее, не исключено, что у водителя приключится удар…
Он озабоченно выкрутил руль – мимо как раз шла очередная колонна красноармейцев.
– Притормозите-ка, – внезапно попросил Ганцзалин. Загорский проследил направление его взгляда, улыбнулся и сбросил скорость почти до пешеходной. Ганцзалин открыл дверь со своей стороны, соскочил на землю, пробежал несколько шагов и, безошибочно выцепив взглядом маленького кривоногого солдата с простым крестьянским лицом, сдернул с него винтовку и запрыгнул обратно.
