— Лиль.
— Да пошел ты, — вскакивает со скамейки и уносится к выходу. Иду за ней как дурак, не зная, что сказать.
Благо, она не садится ни в какую машину и не уносится в неизвестном направлении. Целенаправленно идет ко мне в квартиру. У самого подъезда поскальзывается, но я успеваю подхватить ее под руку.
— Какой же ты все-таки козел, — чуть не сплевывает, едва войдя в квартиру. — Ведь ты же мог. Мог сказать мне сразу. Я бы выпила таблетку и все! — толкает меня в грудь.
— Ну извини, у меня не было цели тебя обрюхатить. Я, как и многие надеялся, что все будет без последствий. Глупо уже говорить о том, что не исправить.
— Исправить, просто уже более сложными путями, — скидывает с себя одежду и спеша идет в ванную.
Облокачиваюсь о косяк и молча наблюдаю за тем, как Лиля ополаскивает лицо.
— Не мы первые, не мы последние. Нам же не по пятнадцать лет. Родим и все нормально будет. Ну сложно, но все же как-то справляются.
— Что ты сейчас сказал?!
— Ты слышала что.
— А я не все, Егор. Я не для этого одевалась в секонд-хенде и копила шесть лет копейки, отказывая себе во всем. Я хотела для себя нормального будущего. А что теперь? Я должна рожать ребенка, когда у меня нет ни квартиры, ни нормальной работы, да еще и с незаконченной учебой? А дальше что будет, когда я его рожу?! Ты наиграешься в папашу после пары бессонных ночей и бросишь меня, а я должна потратить свои заработанные восемь тысяч баксов на подгузники и смеси?! А после, как закончатся бабки подкинуть ребенка бабушке, а самой работать допоздна, чтобы обеспечить ему хоть какое-то сносное существование? Я не хочу для себя такой жизни, Егор.
— А кто сказал, что у нас будет такая жизнь? Откуда у тебя такая херь в башке?!
— Херь? Дай угадаю, сейчас ты мне навешаешь лапшу на уши, что будешь со мной до конца дней и все у нас будет зашибись? Так я тебя спущу с небес на землю. Твоего брата бросила твоя мать. Тебя бросила она же и твой отец в придачу! Они наверняка строили грандиозные планы на будущее, но смею тебе напомнить, что ты при живых родителях — сирота. Я не хочу остаться одна. Хочу, чтобы у моего ребенка, если он когда-нибудь у меня будет, была нормальная семья, хорошая одежда, чтобы его не шпыняли сволочи побогаче. Я хочу, чтобы у него было нормальное детство, а не вечно работающая мать. Я хочу встать на ноги, прежде чем у меня появятся дети. И мне все равно, как это грубо звучит. Я вообще не принцесса, если ты не заметил. Для меня аборт — не преступление, а вполне реальная жизнь, — не знаю откуда во мне берутся силы не скатиться в грубость.
— Даже если наши с тобой пути разойдутся, я своего ребенка не брошу. Сейчас ты скажешь, что меня обработает другая баба и я лихо о нем забуду. Вот только это твои домыслы. Не надо вешать на меня ярлыки.
— Ты прав, — неожиданно произносит она, смахивая с щек слезы. — Может быть, я ошибаюсь на твой счет. Вот только это не отменяет того, что ребенок сейчас для нас обоих — лишнее. Из меня, может, и не выйдет никакого врача, да и можно сразу идти в поликлинику, а у тебя ординатура. И ребенок тебе совсем не кстати. Не порть себе будущее. Все, это бессмысленно обсуждать. Я уеду на неделю, может, чуть больше. А потом посмотрим, что у нас может получиться. Точнее продолжиться, — обходит меня и быстро направляется в спальню, где так и остался стоять не распакованный чемодан.
— Куда ты?
— К бабушке. У нее есть знакомая, которая исправляет такие оплошности после двенадцати недель.
— Ну, хватит, — хватаю Лилю резко за руку. — Что ты за херню несешь?!
— Пусти.
— Ты ведешь себя как безмозглая малолетняя дура. Тебе уже не пятнадцать, может, стоит повзрослеть? А еще — подумать о последствиях своей дурости?!
— Обязательно. Я сказала отпусти, — нехотя, но все же отпускаю ее руку. — Мне как раз достаточно лет, чтобы я сама решала, что делать со своим телом.
— Дура! Как же ты меня сейчас бесишь! — сам не понял, как мой кулак впечатался в стену, в паре сантиметров от лица Лили.
— Побереги руки, — после затяжной паузы произнесла она, отступая в сторону.
— Сделаешь аборт — не прощу.
— Пока.
Очухиваюсь я только спустя несколько секунд, когда слышу отчетливый хлопок входной двери. Смотрю на свою руку и никак не могу поверить в то, что все снова пошло через задницу. Понимаю, что бегать за Лилей и унижаться, выпрашивая что-либо, не буду. Она взрослая, так нельзя.
А спустя пару дней, сам не понимаю почему, но проснулся с четкой мыслью, что не сделает она ничего. Просто потому что где-то там внутри меня прочно закрепилась мысль, что при всей своей дурости я ей небезразличен. Допускаю мысль, что она, вполне вероятно, любит меня, а значит одумается. Да и бабка у нее по всем рассказам нормальная. Ну не позволит она своей внучке расхерачить свою жизнь. Ладно, разок можно и побегать. Ну, разве что, один и единственный.
* * *
Выдерживать бабушкин осуждающий взгляд становится невыносимо. Так она на меня еще никогда не смотрела. Хуже всего, что я так и не понимаю, за что она больше злится, за то, что не оправдала ее надежд и оказалась беременной в двадцать два или за то, что приехала к ней с мыслью об аборте. Мне кажется, и то, и другое, что само по себе абсурдно. Стоит признать, что в голове у меня полная каша. Соображаю с трудом. Единственное, что четко поняла еще до осуждения бабушки, что аборт делать не буду.
— Что еще помыть, ба? — осторожно интересуюсь я, вытирая тарелку.
— Голову свою. Желательно изнутри.
— Ну, хватит.
— Вот и я думаю, хватит намывать дом. Иди сюда, — указывает взглядом на стул рядом с собой. Нехотя, но все же сажусь рядом. — Ты когда собираешься в город?
— Не знаю. Через пару дней, а что?
— А то, что на учет вставать надо. Причем давно уже.
— Встану. Нормально все оформят.
— Мальчик твой, я так понимаю, больше не захочет знакомиться со мной, да?
— Не знаю. Не до этого сейчас.
— Не понимаю я ничего, — крутит головой. — Может, я реально уже без головы, но нормальный мальчик у тебя, по твоим же рассказам, так что не так-то? Он что, плохой на самом деле?
— Нормальный. Да нет, хороший, — вполне серьезно произношу я.
— А что тогда не так?! Чего ж ты себе и ему нервы треплешь?
— Что не так? Не взрастила в себе уверенность. Ни я, ни ты, ни мама с папой. Вот и все, бабушка. Это не тебе укор, просто констатация. Ну вот такая, подвоха во всем жду. И во всех.
— Так и мальчик твой тоже должен ждать ото всех подвоха. Он, в отличие от тебя, без мамы и папы рос. Ни любви, ни ласки. Вот только он почему-то нормально себя ведет, а ты дурью страдаешь. Все, никаких пару дней. Чтобы завтра утром поехала домой. И сама сделай первый шаг. Поняла меня?
