— Ну врачи-то там есть. Ой, все, все, я только начала есть. Не буду продолжать. Только, пожалуйста, не надо так на меня смотреть.
— Иди давай одевайся.
— Зачем?
— Поедем ко мне. В смысле в дом Богдана.
— Зачем?
— Я передумал, будем знакомиться, — демонстрирует кавычки. — Сегодня. А не после Кубы.
— Так они же уехали на выходные… в санаторий для пенсионеров.
— Не понравилось и вернулись домой. Давай живее.
— Ясно. Ну ладно. Только живее не получится. Мне же тогда накраситься нужно, а я-то страшненькая. Да и одежду нормальную подобрать. Платье?
— Я пошутил. Это была проверка. Можешь хоть так идти. Мне просто надо Анину ежиху покормить, Богдан отказался ее брать с собой. Он ее терпеть не может.
— Ммм… ну, окей. А я тут причем?
— Я ее боюсь. Поэтому кормить и менять воду ей будешь ты, — самое удивительное, что Юсупов не шутит. Он вполне серьезен. — Завтра оттуда и поедем в аэропорт. Так что давай, собирай что нужно.
— Будем ночевать в доме твоего брата?
— Да, Синичкина. Это, между прочим, для тебя большая честь.
— В смысле?
— В смысле моя кровать еще не знала ни одной бабы. Она девственно чиста. Разрешаю ее порочить.
— Дурак.
— Вообще-то я не шучу. Давай живенько собирайся.
* * *
Осторожно ступаю в дом Егора, осматриваясь по сторонам. Быть замеченной кем-то уже не страшно, а вот приходить, да еще и ночевать в чужой дом, когда отсутствует его реальный хозяин — все же… неправильно.
Правда, я быстро об этом забываю, когда спустя минут пять, аккурат после того, как я покормила Анину ежиху, приехала доставка с едой. На вид вкусно и не вредно. Жратушки хочется даже сильнее, чем порочить Юсуповскую кровать.
— Блин, не надо было бабки тратить, — еле произношу я, борясь со слюной.
— На такси хватит, — усмехается Егор.
А дальше я ухожу в нирвану. Мне вообще все равно, что дом чужой. После офигенного ужина мы дурачимся как пятилетние дети. Носимся по дому в белье, стреляя друг в друга из водных пистолетов. Не думала, что Егор на это согласится, учитывая, что эти штуки я брала исключительно для Кубы.
— Класс, — усмехаясь, произносит Юсупов. Валю его на девственную кровать и усаживаюсь на него сверху.
— Ага. Только я теперь боюсь, как бы пол не вздыбился в коридоре. Там же паркет.
— Вздыбится что-то другое. А если паркет… скажу, что его ежиха обоссала, когда сбежала из клетки. Ты, кстати, клетку закрыла?
— Да, — ржу как лошадь, забавляясь страхом Юсупова. — Сейчас мы с тобой будем играть, Егор… Юсупович.
— Викторович, бестолочь.
— Прости, все время вылетает.
— Не прощаю. Кстати, утоли мое любопытство, когда ты поняла, что влюбилась в меня?
— Ммм… — протяжно произношу я, наклоняясь к Егору. Провожу носом по его шее, вдыхая запах его туалетной воды. Вкусненько. — Тогда, когда ты раскромсал мне палец и из него потек гной. Вот он вытекал, вытекал и я осознавала, — на мой комментарий Егор лишь усмехается. — Вообще-то я не шучу, — вполне серьезно произношу я.
— Ты чокнутая.
— На себя посмотри. Так, все, зубы мне не заговаривай. Ща игранем, а ты лежи.
Быстро встаю с кровати и подхожу к чемодану. Достаю «набор извращенцев» и снова усаживаюсь на Юсупова.
— Итак, загадка номер один. За каждый неправильный ответ — я буду цеплять на тебя по одной штуке из этого пакета.
— Нет.
— Да. А после я тебе сделаю приятное.
— Минет?
— Да.
— Ладно, давай, — быстро соглашается Егор.
— Итак, — стараюсь скрыть улыбку. — Что у Адама спереди, а у Евы сзади? — Юсупов долго смотрит на меня и все же выдает.
— У Адама — Адамовский член. У Евы — Евинское анальное отверстие.
— А вот и нет, — с улыбкой произношу я. — Правильный ответ — это буква «а».
— В смысле?
— В прямом, — достаю из пакета наручники и, пользуясь замешательством Егора, быстро надеваю их на него. Выглядит он сейчас крайне смешно. В этот раз обе руки прикованы к кровати. — Это же детская загадка. Именно с буквы «а» начинается имя Адам и заканчивается имя Ева.
— Идиотизм полнейший.
— Неа, — целую Юсупова в губы. — Загадка номер два: твердое в мягкое вставляется, и шарики рядом болтаются?
— Кто о чем, а Синичкина снова о пиписьках, — закатывает глаза.
— Это не ответ. Ну?
— Давай уже недевай следующую хрень. Я не знаю.
— Ну как так? Песенку о кладбище знаешь, а — это нет?
— Не знаю. Давай лифчик снимай.
— Это сережки, глупенький. Мягкое — это мочка.
— Очередной идиотизм. Лифчик снимай, — повторяет Егор.
— Окей, — соглашаюсь я, стягивая с себя бюстгальтер.
— Вот так лучше. Ну что там у тебя? — пристально наблюдает за тем, как я достаю из пакета накладки для сосков в виде сердечек со свисающей бахромой. — Ты, блин, прикалываешься? Они вообще-то женские.
— Да, прикалываюсь. Разрешаю после проделать то же самое со мной и даже без куни. Только вопросы не в стиле синус числа пи, а нормальные.
— Жесть, — обескураженно произносит Егор, как только я нацепляю на него пестисы.
— Итак, соберитесь, Егор Викторович. Загадка номер три: в две руки беру, между ног сую, пять минут потею, а потом балдею.
— Ты озабочка, Синичкина. Суй уже, — не выдерживает Егор и начинает смеяться. — Все уже давно готово под тобой.
— Это велосипед, между прочим, извращюга. Ну раз снова не ответил, получай аксессуар номер три, — достаю из пакета кожаный ошейник.
— Так, нет, я на это не согласен, — отворачивается Юсупов, но все же после нескольких попыток поддается мне. Как только я надеваю на него ошейник мы синхронно начинаем ржать как лошади. До слез.
— Можно я сфоткаю, пожалуйста.
— Нет!
— Ну, пожалуйста, — умоляюще прошу я и тянусь к мобильнику. — А можно я тебе еще кляп в рот вставлю?
— Видала? — показывает мне фигу.
— Окей, хоть так. Поржем потом, — делаю пару снимков и откладываю мобильник на кровать.
— Все, снимай с меня все это.
— Так быстро?
— Живо.
— Ладно, ладно, — соглашаюсь я, целуя Юсупова в губы.
Начинаю рыться в пакете в поисках коробочки с ключом от наручников, но ни фига не нахожу. Егор, видя мое замешательство, начинает хмуриться. Вскакиваю с кровати и подхожу к чемодану. Начинаю искать ключ в карманах, но там его тоже нет.
