— Ну ты хоть въебала им потом? — наконец выдает он. — Мне-то ты хорошо вдарила между ног тогда в коттедже.
— Ну так мне в коттедже и лет было побольше. Другая уже была. И тебя я воспринимала как вселенское зло, оскорбившее мою тонкую душевную организацию секонд-хендом и прочим дерьмом. А в школе я еще… милой была. Наверное. Да и даже при желании не смогла бы. Меня быстро перевели из этой школы в другую.
— Из-за этого случая?
— Нет. Меня через недельку обвинили в краже денег у этой сучки и четырех ее подружек. Доказательств не было, но и обеления тоже. Зато всеобщее порицание на протяжении месяца — да.
— Мда…Лиля.
— Что?
— Ничего. Делаю свои выводы.
— Ну и каковы они?
— Ну вот я просто так взял и тебе сказал. Все, пойдем дальше падать, в смысле подниматься и кататься, — подхватывает меня под руку и начинает снова кататься задом к людям.
А я так увлечена катанием и самим Юсуповым, что не сразу замечаю таких же дураков как мы, только катящихся в нашу сторону. Оповещаю Егора о препятствии, но слегка запоздало. Однако, наше общее падение вызывает вовсе не страх не подняться, а неконтролируемый хохот.
— Ты в меня только что слюной брызнула, — отмечает сквозь смех Юсупов, пытаясь вытереть глаз.
— Ну не соплей же.
— Давай вставать уже, сопля.
— Сам сопля, — парирую в ответ, наконец-то встав на ноги.
* * *
Вот уж не подумала бы, что, спустя час, катание доставит мне такое удовольствие. Пусть неуклюже, зато классно! Это что-то необъяснимое. Наверное, я бы и дальше каталась, если бы не закрытие катка. А после развился такой зверский аппетит, что мы, не сговариваясь, вместо квартиры Егора свернули в местную забегаловку. Также синхронно заказали самую большую имеющуюся шаверму навынос. А потом я собралась в туалет. Как истинная девочка, я попросила Егора постоять около двери. Я не знаю как получилось, что вместо справления своей нужды, мы оказались в сортире вместе. Равно, как и не знаю, кто первый полез целоваться. Потом это стало неважно.
Это безумие в чистом виде — заниматься сексом в туалете, причем единственном на всю забегаловку. Вроде должно быть стыдно за то, что на все и везде готова, да и негигиенично это, опираться руками о наверняка грязную столешницу раковины, когда тебя трахают сзади. Вот только сейчас мне на все по фиг и совсем-совсем не стыдно. Есть в этом какой-то необъяснимый кайф. По фиг что без прелюдий. По фиг что, возможно, снаружи кто-то понимает, что мы тут делаем.
— Пооофиг, — протяжно произношу я, как только Егор делает финальный толчок, приводя нас синхронно к оргазму.
— Что там за пофиг? — хрипло шепчет мне в ухо Юсупов и тут же отстраняется от меня.
— Знать не знаю, — бормочу в ответ, не в силах разогнуться и натянуть на себя трусы вместе с очередными колготками антисекс. Так и стою как дура, пока не чувствую, как Егор сам натягивает на меня все мои тряпки.
— Я так-то писать хотела, — наконец разворачиваюсь к нему лицом, пытаясь поправить юбку. — А сейчас что-то вообще не хочется. Видимо, не так уж мне это и хотелось. Слушай, а чего ты такой….
— Какой?
— Сосредоточенный. Как будто только что экзамен сдавал, а не… шпилился.
— Тебе так кажется, — улыбаясь, произносит он и ополаскивает водой лицо.
— Не знаю, как так получается, — спустя несколько секунд озадаченно бросаю я, рассматривая супер спокойного Юсупова. Он, в отличие от меня, и дышит спокойно.
— Что? Секс в необычных местах?
— Нет. Сам секс. Каждый раз себе говорю после очередных потрахушек — «ну, хватит, там уже поди все стерлось от частого использования. Надо пореже и только в квартире» А потом все по новой и сложно остановиться. Вроде должно уже надоесть, а нет, блин. Прям не знаю, что делать. Какой-то порочный круг.
— Мдааа, Синичкина, — протяжно произносит Егор, подталкивая меня к раковине.
Ополаскиваю руки вместе с лицом и перевожу взгляд на зеркало. А там бабуля стоит и пальцем укоризненно машет. Пипец. Передергиваю головой.
— Ты чего?
— Да так… как представлю, что это может видеть моя бабушка… у меня в трусах от страха все сухеет. Стыдно чуть-чуть.
— Сухеет?
— Хорошо… в трусах от страха все становится сухо. Удовлетворен? Ты мне хоть здесь мозг не трахай? Мы не в школе. Умник, блин, нашелся.
— Да я и не собирался. И, кстати, по поводу твоей бабушки. Ты ее внучка, значит она когда-то родила ребенка. Она как бы тоже трахалась, прикинь?
— Ну уж явно не так.
— Конечно, не так. У них не было таких славных туалетов, — вкладывает мне в руки бумажные салфетки.
— Фу, Егор.
— Фу, Лиля. Давай бабушку свою не приплетай к нашем сексу, а то у меня может и не встать.
— От стыда?
— От представления укоризненного лица твоей бабули. Все, на выход, шаверма уже давно готова, — подталкивает меня к двери, смачно шлепая по попе рукой. Мне бы, наверное, надо возмутиться, только вот что-то не возмущается.
* * *
— Фух, Господи, я больше так не буду, — кряхтя, произнесла я, откинувшись на кровать. Дышать реально сложно. Настолько забитый желудок, что даже не перевернуться.
— Будешь, — укоризненно замечает Егор, ложась рядом. — Честно говоря, ты первая девушка на моей памяти, которая столько ест. Нет, не так, столько жрет и не толстеет.
— Ну ты так-то тоже не рукколу только что ел. Шаверма, банка пива, горсть винограда. Ничего там не поджимает?
— А ничего, что ты съела точно такой же набор, только вместо моих семидесяти семи килограмм, покормила свои пятьдесят?
— У меня растущий организм. Тебя реально смущает то, сколько я ем? — вполне серьезно произношу я, перекатываясь наконец-таки на бок.
— Нет, не смущает. Если ты не блюешь в тихушку, — без тени шутки произносит Егор. — Ведь не блюешь?
— Еще чего, продукты переводить. Пусть все в сиськах откладывается, — еле сдерживая смех, отвечаю я. А у самой так приятно становится на душе. Это ведь он заботится о моем здоровье. — Спокойной ночи, — тихонько произношу, укладывая голову на Юсуповской груди, при этом закидываю на него пока еще стройную ножку.
— Спокойной.
И она действительно была спокойной. Ровно до тех пор, пока я не проснулась от того, что заговорила моя славная… попа. Громко заговорила. И очень протяжно. Господи, если я проснулась от собственного пука, то и… Юсупов тоже. Медленно отлипаю от его тела, не зная, что делать. Он наверняка притворяется, что спит. Мамочка, какой позор. Это что же получается, мне вообще теперь не есть, что ли, перед ночевкой с ним? Шумно сглатываю, ложась рядом на бок. Мда… ну не могло быть просто так все хорошо. И что мне теперь делать? Бежать из Питера из-за маленького, ну ладно, большого пука?
