— Ты белены объелась?! — возмущенно бросает Егор, потирая рукой лоб.
— Прости, больно, да? У тебя просто на лбу какое-то насекомое было. Моль, что ли.
— Моль?
— Да, вон валяется трупик на полу, — указываю взглядом на реальную, откуда ни возьмись маленькую дохлую тварь с крыльями.
— Она бы меня не съела. Ты мне, твою мать, наверняка след оставила, — так тебе и надо.
— Не преувеличивай, там все гуд. Пройдет. Зато моль не съела твой лоб. Кофе или чай? — быстро перевожу тему, подходя к кулеру.
— Чай.
— Чай так чай.
Окунаю чайные пакетики в воду, а дальше делаю то, что вымораживает Егора. Если быть точно — отжав чайные пакетики, вынимаю их из кружки и кладу на ближайшую поверхность.
— Я не люблю, когда ты так делаешь, даже если мы не в квартире.
— Я знаю. Я специально.
— Ты нормальная, Синичкина? — усмехнувшись, произнес Егор.
— О, да, Юсупов. Я нормальная. Буду бесить тебя и дальше, если ты с каждой покупательницей будешь вести такие беседы и ржать на все помещение. Она тебе телефончик, часом, не оставила?
— Даже если бы и оставила, она не в моем вкусе. Не ревнуй, Лилечка, просто баба попалась веселая и простая. Мы выбирали с ней подарки для стеба.
— Рада, очень рада, — посматриваю в сторону стека, Юсупов туда же. Но первой его хватаю я. — За каждый косяк, будешь получать стеком по лбу. Даже прилюдно.
— Согласен, но это обоюдно, — выхватывает их моих рук стек и ударяет мне им по лбу. — За чайные пакетики, ну и за моль, конечно.
— Мда… а казался джентльменом.
— Ключевое слово — казался. Дуй давай переодеваться. У нас сегодня культурная программа. Пойдем на каток.
— Вообще-то я не умею кататься.
— Вообще-то я в курсе. Будем учиться. Тебе в итоге понравится. Это как с сексом, быстро втянешься.
— Ну раз ты сравниваешь это с сексом, то можно попробовать. Стек я беру с собой. Теперь он будет всегда в моем рюкзаке.
— Ты главное не забывай про то, что он общий.
— Постараюсь.
Глава 23
Стоило только взглянуть на огромный каток, на котором катается сотня, а то и больше людей, как желание незаметно свинтить из сего места прочно оседает внутри моего сознания. А когда на моих глазах девчонка падает на лед и неуклюже пытается встать, у меня в голове сразу появляются картинки того, как я вот так же не могу встать. Отвратительное зрелище. Словно почувствовав мой настрой, Юсупов тут же хватает меня за руку.
— Куда?
— Я не хочу, мне это вообще не нравится, — вру, как катаются по телеку, да под красивую музычку, очень даже нравится. — Да и если ты хотел, чтобы я отбила себе коленки, мог сразу сказать, я бы и так упала на радость тебе, подвернув где-нибудь ногу. Умею, практикую, люблю.
— Хватит нести чушь. Я же тебя не одну пускаю на лед. Да и наколенники возьмем в прокат. Не ссы, Синичкина.
— Ссу. В смысле не ссу, — быстро поправляюсь я, смотря на улыбающегося Егора.
— Пойдем.
Через несколько минут мы выходим из раздевалки, я — с наколенниками, Юсупов — налегке. Еще через минут двадцать я поняла, что надо бы поуважительнее относиться к фигуристам. Кататься на коньках — это адский труд! А упасть и не подняться — это вообще сводящий все конечности страх.
— Ты можешь расслабиться? На тебе наколенники, Лиль. Упадешь, так потом поднимешься. Тебя снять на камеру, какой ты скрюченной выглядишь?
— Нет! Камеры мне еще не хватало! — взбудоражено бросаю я, переводя взгляд на Егора.
— Ну так расслабься. Я тебя сюда привел не для того, чтобы ты была скрюченной девяностолетней бабкой.
— А для чего ты меня сюда привел?
— Наверное, потому что кататься на льду — это классно, чувство свободы и все такое.
— Ладно все, сейчас соберусь, — делаю глубокий вдох и пытаюсь расслабиться.
А когда в зале начинает играть любимая музыка — это подстегивает. Так, что я уже не выверяю каждое движение. Типичная ошибка тех, кто бегает, ну и, видимо, катается на коньках — обернуться, чтобы посмотреть где же твой соперник или партнер. Обернулась, споткнулась, ну и, как ожидалось, упала на коленки. Не больно, а вот подняться — не знаю как. Коньки — не обувь! Спокойно. Делаю глубокий вдох и тут же вижу перед собой протянутую руку Егора. Сейчас я его люблю, ей — Богу. А когда он приподнимает меня, чуть улыбнувшись, я готова ему в этом признаться вслух. Правда, вместо этого звучит тихое:
— Спасибо.
— Ну все, с почином. Дальше не страшно падать.
— Падать не страшно. Страшно — не подняться.
— Возможно.
— Не возможно, а совершенно точно.
— Ммм… Дай угадаю, — берет мои ладони в свои и начинает скользить вместе со мной, причем Егор находится спиной к людям. — Это что-то связано с тем, что в школе к тебе было повышенное внимание? — все-то он улавливает. — Шлепнулась при всех, а подняться не смогла?
— Типа того, — уклончиво отвечаю я. — А ничего, что ты ни фига не видишь, катаясь задом к людям?
— А ты мне на что, Синичкина? Мы ж в паре катаемся, я качусь, а ты рулишь и мною руководишь.
— Супер, хоть где-то тобой можно поруководить.
— Ну, я бы так не сказал. Так что там, расскажи. Любопытство гложет.
— Много будешь знать… ну а дальше сам знаешь. Это слишком личное.
— То есть трахаться где только можно — это ерунда, а что-то там рассказать про школу личное? Тогда у меня для тебя новость Синичкина, ты — чокнутая.
— Это не новость.
— Твоя правда, — усмехается, притормаживая на льду. — Ну расскажи, а?
— Ну катись давай тогда. В смысле катай меня, — тут же поясняю я, видя на лице Егора замешательство. — Я тогда перевелась в новую школу. Типа городскую. Хотя не типа, это и правда был маленький городок, недалеко от нашей деревни. На меня сразу обратил внимание местный красавчик одноклассник. Ну а мне это пипец как льстило. Друзей нет, все волком смотрят, а тут такой красавчик проявляет ко мне знаки внимания.
— И? — вновь останавливается Юсупов на льду. — Он поспорил, что завалит тебя в койку? — отъезжает в сторону бортика.
— Нет. Просто у него была девушка до этого, тоже в том же классе училась. Ну и естественно я ей не понравилась. Правда, я не думала, что настолько. Однажды я это прочувствовала в полной мере, получив от нее болезненную подножку, угодив при этом, то ли в клей, то ли… даже сейчас не знаю во что. Что-то безумно тягуче-липкое. Подняться было трудно, а когда только-только что-то начинало получаться, толкали в спину ногой. Это было почти нереально. Так что падать — не страшно, — Юсупов смотрит на меня задумчиво, нахмурив при этом брови.
