– Ну… так.
– Отлично, давай сюда, – протягиваю руку.
С лёгкостью отдаёт. Я бы даже сказал с удовольствием, к сожалению. Эх, пацан, платице тебе ещё сшить осталось.
Заряжаю макарова.
– Следи за руками, Антон. Я только на первый раз сам заряжу. Держи, – подаю пистолет рукояткой к сыну, дулом к себе.
– Я боюсь, – отнекивается, – он же заряжен.
– А ты как хотел? Воздухом по бутылкам стрелять?
Мотает головой.
– А вдруг я в тебя случайно выстрелю, пап?
– А ты палец на спусковом крючке не держи, когда стрелять не собираешься. Бери, говорю, это приказ.
Руки трясутся, глаза на мокром месте. Тьфу.
– Вот так, – обхожу его сзади, обхватываю руки. – Палец всегда здесь, и только когда собрался выстрелить переходит сюда. Возьми первую бутылку в прицел. Чуть выше. Так не попадёшь.
– Пап, я не умею.
– Надо учиться.
– Зачем? Я не хочу учиться стрелять.
– Ты маму любишь?
– Да.
– А вдруг её защищать придётся, а ты не умеешь?
– Мама говорит, что ты нас от всех защитишь.
– А когда меня не станет?
– Я уже буду старый и всё уметь.
– Не будешь ты ничего уметь, если не начнёшь учиться. А не стать меня может в любой момент. Люди, Антон, умирают иногда не по расписанию. И останетесь вы с мамой вдвоём. Два беспомощных пацифиста. И некому вас будет защищать. А придёт дядя плохой в дом. Как дядя Карим, помнишь?
– Помню.
– И что ты будешь делать? За мамину юбку прятаться?
Вижу, начинает что-то понимать. Поднимает пистолет, пытается прицелиться в бутылку. Надавливает пальчиком на спуск. Естественно ничего не получается.
– Хорошее начало, – говорю. – Теперь сними с предохранителя.
Глава 41
Вика
Нажимаю звонок у двери бывшей одноклассницы. Маму предупредила, что останусь ночевать у старой подруги. Домой возвращаться сегодня не хочу. Или боюсь. Он точно знает мой подъезд, а может и полный адрес.
Настя открывает с полотенцем на голове и изумлёнными глазами на пухленьком личике, которыми окидывает меня с макушки до каблуков.
– То есть, ты реально только проснулась, когда я тебе позвонила? – говорю я. – Что же ты вчера ночью делала?
– Явно не то же, что ты, Баженова, – она отступает от прохода, приглашая меня внутрь.
Прохожу в квартиру. Как Настя поступила в институт, родители купили ей отдельное жильё, но я в нем впервые. Свеженький ремонт, но полный беспорядок.
– Тебе дать что-нибудь переодеться или тебе теперь так привычней?
– Дай, пожалуйста, – снимаю туфли с распухших ног. Мне долго пришлось идти пешком по грунтовке, прежде чем удалось вызвать такси.
Прохожу за Настей следом в спальню. Она обнюхивает и раскидывает наваленную кучей в шкафу одежду. Я замечаю на кровати джойстик и провода к телевизору.
– Вот это точно не одёванное, – бросает мне.
– Насть, ты что, всю ночь играла?
– Ага. Хавать будешь?
– Не откажусь, – говорю я, хотя особого голода уже не испытываю.
Я переодеваюсь и мы перемещаемся на кухню. Настя ставит чайник и воду на пельмени. Судя по упаковкам в мусорном ведре – это её рацион на завтрак, обед и ужин. И как следствие, плюс ещё пара лишних килограмм к её и так не самому лёгкому весу.
– Насть, так нельзя, – говорю я. – Ты без родителей совсем себя запустила. Посмотри, во что ты превращаешь свою жизнь? Твои игры до добра тебя не доведут.
– Слышь, Баженова. Ты меня жить учить пришла или о своей поплакаться?
– Я просто к тебе в гости пришла, при чём тут поплакаться?
– Ты не объявлялась сколько? Хорошо тебе было? Судя по твоему новому образу очень. Ты теперь красотка у нас. Из студенческих тусовок, наверное, не вылезаешь. Вот только что-то пошло вчера не так, и вспомнилась старая подруга-аутсайдер. Не парься, я всё понимаю, давай рассказывай какие беды с тобой приключились. Поддержу, чем смогу. Чипсы и Нинтендо за счёт заведения. У нас, лузеров, так принято.
– Ты не права, – тяжело вздыхаю я.
Меньше всего я сейчас хочу говорить о себе. Хотя понимаю, как это видится Насте. Я действительно пропала, я действительно изменилась внешне, и у меня действительно что-то пошло не так… В общем, если отбросить частности, то Настя-то получается права.
– В чём?! – восклицает Настя.
– Ты не аутсайдер. Ты, конечно, та ещё задротка, но точно не аутсайдер.
– Ах, в этом. Ну, да-да. В инсте сама популярность сейчас. И пузико меня не портит, и прыщики мне идут. Мужики прям в ряд выстроились, и штабелями падают.
Смеюсь. Вот что-что, а уровень самоиронии у Насти с возрастом неунывающе рос пропорционально килограммам. На самом деле, если бы она за себя взялась, то девчонкой стала бы реально нарасхват.
– А хочешь, я из тебя такую красотку сделаю, сама зашатаешься, – предлагаю я. – И прыщики замаскируются, и реснички к бровям взлетят. У меня как раз с собой полная косметичка.
– А красные глаза к красоте прилагаются?
– Не обязательно.
– Но очень вероятно, судя по твоим.
– Это вообще не связано. Насть, вот что ты такая упёртая как баран, тебе разве не хочется почувствовать себя привлекательной, желанной, получать мужское внимание, а не только в игры ночами рубиться?
Настя странно водит вокруг меня руками.
– Точно, бесы, – говорит. – Изыде демон красотапоклонности! Верни мою подругу немедленно. Сейчас, погодь, за святой водой схожу, – она берёт кружку и открывает кран.
Не могу сдержать смеха. Обожаю Настю. Как же хорошо, что я к ней поехала. Только она способна отвлечь от тяжёлых мыслей.
– Хотя вода тут не поможет, – застывает с кружкой в руках возле меня. – Бровки у нас по ходу набитые.
– Это хна, – говорю. – Может помнишь, мои бледные вообще со лбом сливались. А тебе только форму подправить. У тебя вообще потенциал огромный, чуть-чуть собой заняться, и сделали бы из тебя мисс совершенство.
– Ты вон из себя уже сделала, помогло оно тебе? Наверное, пришла счастьем поделиться, на свадьбу пригласить?
– Да я просто в гости пришла, Настя! К тебе. Когда ты перестанешь видеть в этом другой смысл?!
– Встречаешься с кем-нибудь?
– Что?
– Парень есть у тебя?
Настя выставляет на стол полные пельменей тарелки.
