Почерк у покойника хороший, круглый такой, как женский! Проверил — вдруг это не его дневник? Нет, точно — его. Надпись на обложке об этом недвусмысленно говорит. Ладно, смотрю…впитываю. Теперь лист бумаги в руки, и…
«Никого не вините…мне все надоело! Будьте вы прокляты, идиоты!»
С восьмого раза получилось. Не знать, что это не он писал — никогда не отличишь. Я неплохо рисую, а изготавливать фальшивые подписи и тексты меня научили. Я же не просто палач, я еще и шпион. Шпион должен уметь подделывать почерк. Хороший шпион…
Листок с пробными надписями сую в карман, и как можно аккуратнее. Не хватало, чтобы он выпал по дороге.
А теперь самое противное. Подхватываю тяжеленное мертвое тело, и…переваливаю его через подоконник. Хоп! Готово. Веревка, привязанная к ножке кровати, натянулась, как струна, но выдержала. Я выглянул из окна, и невольно поморщился — от рывка голова покойника практически отделилась от позвоночника, и труп теперь висел на коже и мышцах, вытянув их на невероятную длину — отвратное зрелище. Зато не будут видны следы удушения.
Конечно, экспертов-криминалистов у них тут нет, но не надо считать людей дураками только потому, что у них нет смартфона. Здесь и сыщики есть очень даже недурные. И собачки, которые идут по следу. Кстати, о собачках…надо им усложнить работу. Вернее — полностью их ее лишить. А для того от окна выдуваю в пространство облако тончайше истолченного порошка — пудра по сравнению с ним грубая щебенка. Он скоро впитается в пол и стены, и если собака его понюхает — порошок блокирует ее способности идти по запаху. В этой комнате блокирует. Я так-то старался ничего не касаться без перчаток, но…есть такие собачки, от которых лучше заранее себя оградить. Уничтожил запах — вот и спи спокойно.
Ну вот, теперь можно и сваливать. Аккуратно перебираюсь через подоконник, берусь руками за тонкую веревку. Соскальзываю по ней и с отвращением чувствую, как мои ноги упирают в голову покойника. Спрыгиваю с него на землю и медленно, не делая резких движений, иду по направлению к своему окну. Без резких движений потому, что в темноте не очень-то заметишь медленно движущийся объект, а вот дергающийся и быстро перемещающийся — запросто.
Веревка на месте, на ней заранее навязаны узлы. Но даже с узлами подниматься довольно-таки трудно, так что подъем точно не выглядит взлетом обезьянки по лиане, хотя и бегемотом меня назвать никто не решится.
Забравшись, прислушался к дыханию соседа по комнате, убедился — мирно спит. Отвязываю веревку, и прячу ее в отдушину над кроватью. Пойду в город — выброшу. Можно было сжечь, но…не решился. Вонь от сгоревшей веревки будет такая, что от запаха дыма поднимется все общежитие. А вот листок с пробами почерка сжигаю, благо что для этого мне не нужни ни спички, ни зажигалка. Я все-таки какой-никакой, а маг.
Ффухх! И листка нет, только пепел. Пепел сдул с подоконника и вытер то место, где он лежал.
Дело сделано. Теперь осталось огрести последствия своего поступка. Или преступления? Но это кому как. Я считаю — хороший поступок. Разве не этому меня учили все те годы, пока я находился в поместье Наставника? Находить и карать — вот моя работа.
Забавно…примерно то же самое я делал и на Земле. Видимо это пример того, как судьба распоряжается человеком. Не ты выбираешь судьбу, а она тебя. Вот и говори после этого, что бога нет, и что человек хозяин своей судьбы. Как бы не так…уж я-то это знаю наверняка.
Глава 9
Утром началось светопреставление. Меня разбудил топот ног, и это было похоже на то, как если бы по коридору пронеслось стадо бизонов. Прежде чем продрал глаза, усевшись на кровати и почесывая макушку, в дверь забарабанили так, что я на самом деле испугался — как бы не сломали! А потом услышал голос Керла.
— Вставайте! Скорее вставайте!
Почесываясь и зевая абсолютно непритворно, я пошел к двери, сопровождаемый взглядом совершенно очумелого соседа по комнате (возможно что я слегка переборщил со снадобьем — разоспался парень).
Керл ворвался как вихрь — потный, красный, блестя глазами и задыхаясь, будто пробежал три километра со спринтерской скоростью.
— Сидите, и не знаете! — торжествующе выпалил он, и я спросонок едва не ляпнул известное продолжение фразы — насчет того, что чем называется. Но не ляпнул. Все-таки я в этом мире уже очень давно, и за прошедшее десятилетие волей-неволей научился скрывать мысли и действия, не допуская слишком уж грубых ляпов. Просто была бессонная ночь, и поспал я после казни максимум пару часов. Так что мозг мой слегка тормозит.
— Чего орешь? — совершенно нелюбезно спросил я, зная, почему Керл так орет. И в общем-то, зачем он сюда пришел. Парень Керл неплохой, ему бы еще трезвого ума, а то все его хорошие черты теряются на фоне тотального недержания слов и поступков. Иногда так и хочется врезать ему по башке — аж кулаки чешутся. Но…не трогаю. У всех есть в голове тараканы, и Керл, честно сказать, совсем не худший из людей. А еще, вероятнее всего, я соскучился по нормальному общению с людьми. Все последние годы моей компанией были или те, кому я безразличен, или те, кто меня истово ненавидит. За что ненавидит? Да просто за то, что я такой вот…существую на белом свете. Бастард, который незаслуженно живет и процветает. Вместо того, чтобы нормально отправиться в канализацию, к крысам, с затянутым на шее куском пенькового «галстука».
— Там…там твой недруг повесился! — завопил Керл, и я едва не поморщился после его крика. Голова болела после ночных приключений, а тут еще этот концентрированный сгусток воплей.
— Какой еще недруг? — вздохнул я, недовольный таким долгим выжиманием информации. Сказал бы сразу, в чем дело, я бы поужасался, поохал, да и забыл об этих ужастиках.
Следующие полчаса Керл взахлеб рассказывал мне обо всех перипетиях дела — о голом трупе, о записке, о том, как выглядело синее лицо покойника, о том, как откачивали девушку, которая проходила мимо и увидела висельника. И о скандале в ректорате, в который нагрянула целая бригада сыскарей, во главе с известным всему городу магом-сыщиком Линденом Гроу, известным тем, что никогда не сбивается со следа, и всегда находит преступника.
Про этого Линдена Гроу Керл говорил так восхищенно, так взахлеб и радостно, что у меня по коже пошли волны мурашек. Неужели и правда никогда не сбивается и всегда находит? Очень уж не хочется попасться, хотя я и предпринял все возможные меры.
К обсуждению присоединился и сосед по комнате, держась за голову так, будто это была расколотая и снова склеенная ваза, грозящая развалиться на части. И хорошо, что присоединился — я потихоньку отвалил в сторону, и занялся своими делами, лихорадочно обдумывая то, что может произойти. Так-то я уже все продумал, но теперь перебирал возможные последствия того, что делом занялся такой крупный специалист в расследованиях. Я прекрасно знаю, что совсем не все преступления раскрываются, что бы там не говорили представители МВД. Хорошо подготовленное и четко выполненное преступление раскрыть очень трудно, если вообще возможно, и если в дело не вмешался случай. Дилетант горит сразу, а профи живет криминалом долгие годы, в конце концов, превращаясь в «авторитетного бизнесмена». «Плавали, знаем!».
