Она выпустила Ленин подбородок и умчалась в кухню, словно боялась взорваться от возмущения.
«Ну, вот этого-то я и пыталась избежать, – с печальной жалостью к себе подумала Крошина. – Можно подумать, ее слова что-то изменят. Сто раз уже все говорено-переговорено, я и сама большую часть понимаю и признаю, но – что делать-то с собой? Сердцу не прикажешь – это, конечно, банальность, но по сути ведь так и есть».
– Ты ужинать будешь? – донеслось из кухни.
– Нет… я очень устала и хочу спать.
– Тогда ложись, я тогда здесь посижу, почитаю.
Юлька вернулась в комнату, прихватила папку со сценарием и, не глядя больше на Лену, ушла, прикрыв за собой дверь.
«Дала понять, что сердится – как на кошку».
Лена сходила в душ, натянула ночную рубашку и легла, накрывшись одеялом с головой.
Тренер по ножевому бою Гаранин был полной противоположностью Кравчуку. Коренастый, приземистый, с землистым лицом и тонкой сеткой капилляров на щеках, что выдавало в нем любителя алкогольных напитков, он смотрел исподлобья и все время подергивал левым плечом.
– С вами все в порядке? – спросила Лена, заметив это.
– Не обращайте внимания, – зажав плечо рукой, буркнул Гаранин. – Это после перелома – нерв защемило, хожу вот на физиотерапию, а не проходит никак. Зачем вызвали? Вроде ничего не натворил, тихо живу, работаю.
– Мне нужно задать вам несколько вопросов, касающихся вашего вида деятельности.
– Это вы про ножи? Что интересует? Лицензия у меня в порядке, можете проверить.
– Какой вид ножей вы используете при обучении?
– Деревянный, – фыркнул Гаранин. – Вы что же думаете – мы там настоящими ножами машем? Это ж курсанты, любители – пырнет один другого, а я потом сяду? Нет, мне этот экстрим ни к чему. Полный шкаф деревянных муляжей. Как выходят из потребного вида, так я новые заказываю, есть у меня специалист по резьбе.
– И настоящих ножей в клубе нет?
– В клубе – нет, – подтвердил Гаранин, совершенно не нервничая.
– А у вас дома?
– А дома имеется, но на него есть документы, и участковый в курсе.
– Нож один или?..
– Я не пойму, куда вы клоните. Нож у меня один, по улицам я его не таскаю, колбасу тоже не режу. Лежит в сейфе.
– Вы знакомы с подполковником Кравчуком?
Лене показалось, что в этот момент левое плечо Гаранина дернулось куда сильнее, чем до этого, но он снова сжал его рукой:
– Знаком.
– И дома у него бывали?
– Нет, дома не бывал, мы не друзья. Знакомы – и все.
– Вы служили вместе и говорите, что просто знакомы?
– А вы всех сослуживцев близко знаете? На всех пяти этажах здания? – огрызнулся Гаранин.
– Кого-то лучше, кого-то хуже.
– Ну, вот и я – кого-то хуже. Кравчука, например.
«Что-то мне подсказывает, что это совершенно не так. Очень уж ты зол на человека, с которым знаком, как утверждаешь, шапочно. Надо Андрея попросить покопаться в боевом прошлом этих отставников».
– Борис Иванович, а почему вы из армии уволились?
– По глупости.
– А конкретнее?
– Какое это теперь имеет значение? – нахмурился Гаранин. – Ну, пил много, едва подчиненного не угробил. Посадил солдатика за руль и рванул за водкой ночью по мокрой дороге. Подгонял еще – мол, быстрее давай. Ну и… авария, пацан голову ушиб и ноги сломал, полгода в госпитале провалялся. Меня и вышибли. Хорошо еще, что не посадили и пенсии не лишили.
– Какое отношение к этому имел подполковник Кравчук?
Гаранин дернулся как от удара:
– Кравчук?! Да эта гнида… – И он осекся, поняв, что попался в совершенно детскую ловушку.
Его плечо задергалось еще сильнее, глаза сделались злыми, и Лене даже стало на какой-то момент страшно, но она справилась с собой и молчала, ожидая, что будет дальше. Гаранин, похоже, старался успокоиться и не наговорить лишнего, попутно успокаивая дергающееся плечо, которое, видимо, изрядно его нервировало.
– Борис Иванович, я не из праздного любопытства спрашиваю, – мягко произнесла Лена. – Квартиру Кравчука ограбили, и сделал это тот, кто точно знал, где лежит то, что ему нужно.
– Да? И что же это? Насколько я знаю, золотых слитков у него не было.
– Слитков не было, вы правы. Было кое-что более значимое.
– Если дело в его коллекции… поверьте, там не было ничего ценного, – усмехнулся Гаранин. – Такие ножи можно купить в интернете, если хорошо поискать в нужных местах.
«То есть ты в курсе и о коллекции, и о том, что в нее входило. И похоже, даже о том, что именно пропало».
– На меня не грешите, гражданка следователь, – продолжал Гаранин, словно подслушав ее мысли. – Я Кравчука терпеть не могу, это правда, но квартиру его я не обносил.
– А вы говорили с кем-то о коллекции? Может, в разговоре со своими курсантами или с приятелями?
Гаранин нахмурил брови, вспоминая. Лена внимательно следила за его лицом и пыталась понять, старается ли он выдумать что-то или все-таки скажет правду.
– Честно – не помню. Да и кому это может быть интересно? Свалка хлама…
– Борис Иванович, я могу попросить вас позвонить мне, если вдруг вспомните что-то еще?
– Без проблем.
– И еще. О содержании нашего разговора лучше тоже ни с кем не говорить.
Гаранин усмехнулся и сделал рукой движение, показывающее, что его рот на замке. Лена написала на листке свой номер телефона, подписала пропуск, и Гаранин ушел.
«Ну, значит, что мы имеем… Гаранин терпеть не может Кравчука, это тянется еще со времен службы. О коллекции знал, возможно, с кем-то обсуждал – с кем-то, кому это было интересно. Надо все-таки связаться с этим Шувайкиным, я не успокоюсь, пока он вохровцев не допросит, мне кажется, что иначе и быть не могло. Андрей, конечно, может поговорить, но не напугаем ли мы фигуранта? Ведь кто-то заказал этот нож, кто-то, кто потом им воспользовался. Интересно, Карманов-младший явится или нет?»
Но вызванный повесткой на три часа дня Карманов так и не появился.
– Следующую пошлю с участковым, – пробурчала Крошина, делая пометку в ежедневнике.
Паровозников ворвался в кабинет в половине четвертого, сразу метнулся к чайнику и банке кофе, заварил себе большую кружку и, сделав глоток, блаженно закрыл глаза:
– Кайф… весь день мечтал…
– Ты по делу или так, кофейку попить? – поинтересовалась Лена, садясь на край стола.
– Сначала кофейку. Имей совесть, я с семи утра в бегах, как гончая. Кстати, удалось отловить твоего неуловимого Шувайкина. Оказался отличный мужик, принял нашу идею о вохровцах на ура, – сказал Андрей и снова отхлебнул кофе. – Между прочим, он тоже считает, что комнату именно что сняли с пульта, а не повредили сигнализацию. Но это и так понятно – при повреждении линии на пульт поступает сигнал, и бригада выезжает на вызов. Они вскрывают квартиру ключом, осматривают, составляют акт. Но Шувайкин проверил уже журнал выездов – нет, на адрес Кравчука никто не выезжал.
