– Селена? – Он заглянул за ее плечо, в темноту. – Что случилось?
Господи. Что она здесь делала? Почему это показалось ей разумным шагом?
– Мне нужно с тобой поговорить, пап.
Он потер лысеющий затылок.
– Селена, сейчас глубокая ночь.
Она прошла в просторную прихожую. У двери лежала груда писем, у столика, на котором раньше все оставляли ключи и сумки, притулилась стопка газет. В воздухе стоял затхлый запах, от которого у нее защекотало в носу. Она снова услышала в голове голос Марисоль: «Он запустил дом. И себя запустил. Неужели тебе настолько на него плевать? В смысле, я понимаю, он очень, очень оплошал. Но идеальных-то и не бывает».
Она повернулась, посмотрела на него.
– Это срочно, пап.
Отец тоже будто бы уменьшился. Он всегда был видным мужчиной: высоким, спортивным, сильным – и вдруг превратился в сморщенного седого старика. Полосатая пижама на нем висела. Карман халата болтался оторванный.
Часть озлобленной обиды, которую она к нему питала, улетучилась. Но всего лишь часть. Перед ней стоял старик. Не сильный, уверенный в себе мужчина, каким он был когда-то, а слабый, истерзанный жизнью человек. Она и сама как-то раз сказала мальчикам: «Родители – такие же люди. Мы тоже совершаем ошибки».
Селена часто забывала об этом, когда речь заходила о Даге. Или даже о Коре.
Она смягчилась, положила руку ему на плечо.
– Мне нужно поговорить с тобой о Перл.
Он сделал глубокий вдох и на мгновение закрыл глаза. Затем махнул ей в сторону кухни. Она последовала за ним по немытому полу. Кухонная раковина была завалена грязной посудой, а на подоконнике мостились горшки с увядшими растениями. Марисоль упоминала, что женщина, с которой он встречался, съехала несколько месяцев назад.
– Я думаю, у него клиническая депрессия, – сетовала сестра. Селена даже не потрудилась ему позвонить.
– У тебя все в порядке, пап? – с огромным опозданием поинтересовалась она. Пахло на кухне неприятно – видимо, что-то подгнило в мусорном ведре.
Он оглядел царивший в комнате беспорядок.
– Уборщица придет завтра, – сказал он.
– Двор тоже в некотором раздрае.
– Я уволил прислугу, – прохрипел отец. – Они обдирали меня.
– Я могу поискать, – предложила она. – Наймешь новых работников.
Его редеющие волосы были растрепаны. Видимо, отец заметил это в зеркале окна над раковиной – он сдвинулся так, чтобы лучше видеть свое отражение, и слегка поправил прическу.
– Ты пришла сюда в предрассветные часы, чтобы обсудить мои хозяйственные навыки, Селена? Это может подождать до утра.
– Нет, – признала она. – Я здесь не поэтому.
– Ну, тогда рассказывай про Перл, – перешел он сразу к делу. – Что она выкинула на этот раз?
Она пододвинула стул к барной стойке и, пока отец варил кофе, рассказала ему обо всем, что произошло. Когда она закончила, ответил он не сразу. Сначала отец поставил перед ней свежесваренный крепкий напиток. Она с благодарностью сделала глоток и сразу почувствовала, как по венам пронесся кофеин.
– За свою жизнь, Селена, я совершил немало ошибок, – наконец начал он. – Ужасных ошибок. Я понимаю, что для тебя это давно не новость.
Он сел рядом с ней.
– Перл – моя дочь, – без обиняков признался он. – От женщины по имени Стелла Бэр. У меня была с ней интрижка, роман, когда я был женат на твоей матери.
Она удивилась его откровенности. Они никогда не обсуждали его поступки и их причины. Она не желала слышать его мнения, не желала понимать, почему он был таким мужем и отцом. Все, чего она хотела, – убежать подальше от беспорядка, который развели ее родители.
– Я оказывал ребенку материальную поддержку, – продолжил отец. – Но потом Стеллу убили, а Перл пропала. Объявилась она годы спустя.
Он отчеканил все это так безэмоционально, что на мгновение ей показалось, будто она ослышалась. Какое леденящее безразличие! Селена отодвинулась от отца.
– Что, прости? Ты сказал, что ее мать убили? – Она чуть не захлебнулась от возмущения.
– Именно так, – подтвердил он, глядя в свою чашку. Если он и испытывал какие-то эмоции, то очень умело их скрывал.
– Кто… кто ее убил? – спросила Селена.
Он передернул плечами.
– Стелла была… как тебе сказать… распутной. В ее жизни было много мужчин. И еще больше вилось вокруг. Это мог быть любой из них.
– Ты когда-нибудь искал Перл? Пытался выяснить, что случилось с ее матерью?
– Нет, – ответил он и снова опустил взгляд в чашку. – Я боялся, как бы полиция не разнюхала, что я ее отец, и не явилась по мою душу. Но этого так и не произошло. Мое имя не было вписано в ее свидетельство о рождении. Я платил Стелле за обещание никогда не рассказывать Перл, кто я такой.
Селена подумала о Стивене и Оливере, о том, как любимы они были, как желанны. Она попыталась представить, что отворачивается от одного из своих детей. И не смогла. Молчание затягивалось. Они снова отдалялись друг от друга – отдалялись еще больше. Да что за мужчины ее окружали?
– Когда Перл все же вернулась – много лет спустя, – наконец продолжил он, – я решил, что ей просто нужны деньги.
– И ты откупился от нее?
– Думал, что откупился, – поправил он. – Я выдал ей крупную сумму денег с условием, что она навсегда оставит меня в покое.
Он заплатил собственной дочери за то, чтобы она убралась из его жизни – навсегда. Интересно, ранило ли это Перл? Селена припомнила ее лицо – лицо Марты. Читалась ли в нем боль, тоска? Желание обрести семью? Может быть, именно это и влекло ее к Селене? Может быть, все это было просто извращенным способом наладить отношения? Войти в семью?
– Но она же твоя дочь, – не верила своим ушам Селена. – Неужели ты не хотел получше узнать ее?
Он горько усмехнулся.
– В тот момент мне и без того хватало проблем.
Проблем? Уж не о собственных ли детях он говорил? Тех, из второй семьи? А может быть, о жене, которую он предал? Она почувствовала в груди щемящую пустоту. Она всегда мечтала о близких отношениях с отцом, завидовала женщинам, которые тепло общались со своими папами. В юности она боготворила его – но даже тогда он казался ей недосягаемым. Их общение сводилось к мимолетным крепким объятиям, поцелуям в щеку и деньгам, ловко выуженным из бумажника. Он никогда не посвящал ей своего драгоценного времени, никогда не проявлял искреннюю привязанность.
«Может быть, – подумала она, – ему просто нечем было поделиться, с таким-то пустым сердцем?»
– Что было дальше? – спросила она.
– Я заплатил ей, – повторил он. – Но она не исчезла. Я не сразу понял, что она пришла вовсе не за деньгами.
