Когда она уже была полностью собрана и закинула тяжелую сумку на плечо, она на мгновение задержалась, чтобы в последний раз взглянуть на спящего Джейсона. Она пыталась найти в себе хоть какие-нибудь чувства – печаль, сожаление, тоску. Но, как обычно, ощутила лишь щемящую пустоту. Что-то едва заметно кольнуло сердце – почти невесомая досада, что все не сложилось по-другому.
Она дала себе минутку, чтобы дорисовать эту историю: вот он делает ей предложение, вот они празднуют свадьбу, а потом, может быть, возвращаются в Миннесоту, чтобы жить поближе к его семье. Покупают красивый, но не слишком вычурный дом, живут тихой жизнью… Вероятно, даже заводят детей, которых растят в уюте и безопасности. Элизабет берет верх. История оживает. От Перл не остается и следа, она превращается в призрака из прошлого, в девушку, которой не существовало. Почти. Она видела это будущее так ясно! Могла шагнуть в него прямо сейчас.
Джейсон даже не пошевелился, когда она тихо выскользнула из комнаты.
Она ехала почти час. Возвращалась домой по извилистой пригородной дороге. Маленький университетский городок остался позади. Она не была там со дня своего отъезда, хотя папуля не уставал звонить, зазывая ее на ужин. Он оставлял сообщения, которые больше походили на описание обновлений или вырезки из новостей. Рассказывал о доме, о мелких хозяйственных неполадках. О своей новой питомице, которую он раздражающе называл ее сестрой.
– Твоя сестра… Не пойми меня неправильно, тебе она в подметки не годится – но учится быстро. Думаю, она прекрасно приспособится к нашей жизни.
Она упорно переадресовывала его звонки на голосовую почту.
– Вернись уже домой, малышка, – попросил он в своем последнем сообщении. – Ничего не изменилось. Мы же семья. А идеальных семей не существует. Проблем хватает всегда – и мы все еще ждем твоего возвращения.
Семья.
Папуля явно тронулся рассудком. На расстоянии она наконец смогла разглядеть, кем он был. В лучшем случае – аферистом. А может быть, и кем похуже. Ее похитителем. Убийцей. За все эти годы полиция так и не смогла найти того, кто задушил Стеллу. И кстати, откуда взялась Грейси? Кем она была? И куда делась ее мать?
Припарковав машину у дома, Перл заметила девочку. Она сидела на крыльце, привалившись к перилам, скрючившись на манер зародыша, и больше всего походила на обмякшую тряпичную куклу. Перл не выходила. Ее захлестнула волна страха. Она вслушалась в холостое урчание машины и подумала: «Нужно убираться. Подальше отсюда». Подумала – и не пошевелилась. Она знала, что папуля хотел от нее другого.
Наконец она вышла и направилась к Грейси, эхо ее шагов гулко отскакивало от подъездной дорожки.
– Что случилось? – спросила она слишком резко. Все-таки она была похожа на Стеллу – та тоже терпеть не могла слабость.
«Соберись, Перл», – требовала она.
Девочка молча покачала головой. На ней лица не было. Перл подошла поближе и увидела, что ее рубашка, руки и пальцы были в крови. Бледно-голубые глаза девчонки всматривались во что-то незримое.
– Ты ранена? – снова обратилась к ней Перл. Теперь ее голос звучал спокойнее и мягче. Но, казалось, увязал в загустевшем от напряжения воздухе.
Девочка снова медленно покачала белесой головой.
Дверь в дом была приоткрыта, на досках крыльца желтым прямоугольником распластался льющийся из-за порога свет. Было тихо. Казалось, сама ночь затаила свое холодное дыхание. Перл поднялась на крыльцо, ступеньки под ней протяжно заскрипели. Она шла медленно. Наверху она остановилась, пытаясь унять готовое выскочить из груди сердце. Затем толкнула дверь и вошла.
На полу бок о бок лежало два тела – в луже крови. В нос ударил резкий неприятный металлический запах. Она отшатнулась назад. Время застыло. Папуля лежал на спине, широко раскинув руки, – с простреленной грудью и головой. Его рот был в удивлении приоткрыт, но взгляд остался спокойным. Казалось, он умер, так и не сумев в это поверить.
Может быть, это был всего лишь очередной ночной кошмар? И она вот-вот проснется? Как в прошлый раз, когда бежала вниз по вонзившейся в землю башенной лестнице от дышащей ей в спину тени. Но нет. Слишком резкая картинка. Слишком резкие запахи.
– Папуля, – прошептала она. Он понимающе смотрел ей в глаза.
Система не предусматривала справедливости для аферистов. Когда охотник становился жертвой, когда цель разживалась неположенной информацией, когда приходило время платить по счетам, звонить было некому. Вселенная стремилась к порядку и рано или поздно прихлопывала тех, кто наводит хаос.
Рядом с папулей ничком лежала женщина, ее затылок превратился в грязное месиво. Но Перл все равно ее узнала. К горлу подступила тошнота, но она – с трудом – сдержалась. Перл узнала ее пухлые плечи, ее стиль – безвкусный топ и нелестно облегающие джинсы. Ее крашеные рыжие волосы. Это была Бриджит. Женщина, которая так испугала папулю, когда они жили в Финиксе.
«Никогда не оставляй их ни с чем. Нельзя, чтобы им было нечего терять».
Папуля не следовал собственным догмам. Он причинил ей боль – и она его выследила.
Перл все смотрела и смотрела на распростертые тела. Голова гудела. Из глаз хлынули слезы. Они просто потекли по ее щекам, не подгоняемые никакими чувствами. В душе стояла звенящая тишина.
За спиной раздались шаги. Едва слышные, шаркающие.
– Я убила ее, – прошептала Грейси.
Перл осмотрела место происшествия. Пистолет, из которого, очевидно, Бриджит застрелила папулю, лежал рядом с ее рукой. Вроде бы какой-то полуавтомат, хотя Перл совсем не разбиралась в оружии. Еще на полу валялась тяжелая нефритовая книжная подставка, покрытая запекшейся кровью. Обычно она стояла в кабинете вместе со второй статуэткой из набора. Это были китайские львы, которых папуля умыкнул из книжного магазина. Стелла купила их на распродаже имущества какого-то почившего коллекционера. Перл помнила, как мать радовалась этой находке. Львы должны были защищать своего владельца от опасности. Как иронично.
– Я ударила ее сзади. – Голос Грейси стал тверже. – И она просто… ее череп проломился. Но я опоздала. Она успела выстрелить. Он умер… так быстро. Мы готовили ужин – и вдруг…
На кухне и правда все еще пахло луком.
Перл словно потеряла дар речи. Она повернулась, посмотрела на девочку. Грейси похудела, черты лица заострились. Начала проступать весьма посредственная девичья привлекательность. Во взгляде появилась сталь, сила, которую Перл никак не ожидала увидеть в глазах девчонки, которую помнила блюющей и рыдающей в позе эмбриона.
– Что мы будем делать? – спросила девочка, сглотнув подступившие слезы.
«Мы?» – удивилась про себя Перл.
«Да, мы, – ответил бы ей папуля. – Она твоя сестра. Больше у тебя никого не осталось».
Первоначальный шок начал отступать. Она столкнулась с проблемой. И ее нужно было решить. Это она делать умела. Ее мозг снова заработал – она уже просчитывала варианты, разрабатывала стратегию. Архитектура решений всегда была ее коньком.
