– У тебя нет детей, – сказала она. – Тебе легко сожалеть о прошлом. А у меня есть Стивен и Оливер.
– Я знаю. Но…
– Не надо.
Он медленно кивнул, опустил голову. Она представила его молодым, вспомнила их совместный день на пляже. Вспомнила загорелого и хохочущего Уилла, вспомнила, как они дурачились, зарывая ноги в песок. Вспомнила себя – юную, влюбленную в него, такую свободную. Пусть даже она вовсе не понимала тогда значения этого слова – свобода. Контролировал ли он ее? Ну, он покупал ей одежду. И ей нравилось, что он знает ее размер. Нравились вещи, которые хорошо на ней смотрелись. Правда, иногда, чтобы порадовать его, Селене приходилось надевать и то, что было ей не по душе.
– Я… здесь, чтобы защитить тебя. И Грэма.
Его ладонь все еще лежала на ее руке. Она чувствовала исходящее от него тепло – и что-то еще.
– Он все еще любит тебя, – вечно ныл Грэм. Они пытались дружить семьями. Строили из себя прогрессивных взрослых людей. Но совместные ужины всегда выходили неловкими, разговоры звучали натужно. Потом Уилл развелся с женой. – Прямо-таки ждет, когда ты прискачешь к нему обратно.
Она спорила с Грэмом. Жена Уилла Белла была такой красивой и милой. Они выглядели счастливыми. Казались не просто супругами – они были вместе, что получалось далеко не у всех. Обменивались влюбленными взглядами, то и дело невзначай касались друг друга. Но, очевидно, Селена ошиблась и в этом. У нее на глазах распалось уже слишком много браков: ее родителей, ее сестры, большей части ее друзей. Ее собственный. Может быть, людям просто не суждено было до скончания дней делить жизнь с одним человеком? Может быть, она грезила о несбыточном?
Она осторожно высвободила руку, погладила его по ноге. Мгновение он наблюдал за ней, затем опустил глаза.
Что бы там их ни связывало – после стольких лет, – момент был неподходящим. Она давно переросла влюбленную в Уилла девчонку. Переросла и женщину, обхаживающую Грэма. Кем она стала? Возможно, сейчас она была просто матерью. Жизнь распадалась на куски, и на большее у нее не хватало сил.
Уилл поджал губы, понимающе кивнул и помог ей выгрузить вещи. Вытаскивая из багажника свой чемодан, она вдруг подумала, что, вероятно, в этот самый момент она обретала себя. Она не была дочерью своих родителей, девушкой Уилла, женой Грэма, мамой Стивена и Оливера. Нет, все эти грани ее личности существовали в настоящем и прошлом. Матерью она и вовсе не перестанет быть уже никогда. Но, возможно, именно теперь, именно на руинах безвозвратно разрушенной жизни Селена обретет свою истинную форму.
Она вошла в дом. Стивен тут же приник к ней. Оливер держался на расстоянии, не сводя темных глаз с Уилла.
– Где папа? – не стал церемониться он.
– Мальчики, – вмешался Пауло, – пойдемте, поможете мне с ужином. Настоящие мужчины обязаны хорошо готовить.
И он забрал детей на кухню.
Мать заключила Селену в крепкие объятия.
– Мам, ничего, если мы какое-то время поживем у вас? – спросила она, хотя заранее знала ответ. Интересно, поиски своего истинного «я» вообще смогут увенчаться успехом, если будут проходить в гостевой спальне материнского дома? По крайней мере, ей не пришлось возвращаться в свою старую детскую – тот дом принадлежал ее отцу, которого она почти не навещала.
– Мой дом – твой дом, – ответила мать. – Где бы я ни была, тебе всегда найдется место рядом.
Однажды мать – всегда мать. И не важно, насколько взрослыми успели стать дети. Мама проводила ее в гостиную. До ее слуха донесся баритон Пауло и звонкий смех мальчиков.
– Голодная? – спросила ее Кора. Это было первым правилом материнства – убедиться, что все сыты.
– Умираю с голоду, – призналась Селена.
– У меня осталось немного супа. – Кора потрепала ее по плечу. – Пойду подогрею. А ты посиди и отдохни.
У Уилла зазвонил телефон, и он отошел в другую комнату, чтобы ответить на звонок. Она старалась не вслушиваться – слов она не разбирала, но звук его голоса все равно ее встревожил. Она знала этот тон – тихий, мрачный. Вернулся Уилл угрюмым.
Она глубоко вдохнула, оттягивая момент истины. Будто бы он был последним в ее жизни. Последним мгновением, в котором оставалась возможность положительного исхода.
– Полиция обнаружила тело молодой женщины, – сообщил Уилл. – Примерно в пяти милях от вашего дома. Бегуны нашли тело недалеко от пешеходной дорожки в национальном парке.
В том парке, где Грэм и сам регулярно бегал в былые времена.
Мама ахнула. Селена почувствовала, как мир накренился, и осторожно опустилась на диван.
– Тело… Женевы?
Уилл огляделся, проверяя, как она догадалась, не прибежали ли мальчики, и, немного понизив голос, пояснил:
– Тело настолько изуродовано, что на опознание потребуется некоторое время.
Кора беспомощно, испуганно застонала. Совсем тихо – но Пауло все равно услышал ее и высунулся из кухни.
Селена зарылась лицом в ладони и заплакала – о Женеве, о себе, о своих мальчиках и о темной дороге, по которой ей предстояло пройти. Над которой только что погасли последние звезды.
Глава двадцать девятая
Перл
Папуля был занят. Уже давно. Уехал, оставив Перл на хозяйстве. Она подозревала, что он отправился обрабатывать очередную одинокую дуреху. На этот раз у Перл была своя миссия, и работала она одна. Правда, особых успехов она пока не добилась. Она вообще не понимала, как это могло сработать. Неужели отец, если она все же найдет его, не поинтересуется, где она пропадала все эти годы? Не спросит, что случилось со Стеллой?
Перл поступила в колледж, для которого – она прекрасно это понимала – была слишком умна. Но она верила, что образование человек получал самостоятельно. Научиться всему необходимому можно было где угодно. Модные дипломы из модных заведений были не меньшим мошенничеством, чем их промысел. За баснословные деньги людям продавали иллюзию статуса. Так считал папуля.
Кроме того, папуля не был уверен, что ее выдуманная личность пройдет щепетильную проверку, которой престижные заведения обычно не пренебрегали. Подделать родословную было не так просто. А значит, самые маститые университеты, о которых она мечтала, были вне ее досягаемости. Ей пришлось с этим смириться.
– Ты серьезно думаешь, что ему не все равно? – скептически поинтересовался папуля, когда она поделилась с ним своими опасениями насчет отца и его вероятных вопросов. Это не было издевательством – это был здоровый папулин прагматизм. Анализ цели. Личности. Желаний.
Этот разговор состоялся в одну из тех редких ночей, когда они оба были дома. Их взаимоотношения претерпели некоторые изменения. Она перестала участвовать в его играх. Она стала слишком взрослой, выглядела слишком взрослой, чтобы быть приманкой для сердобольной женщины среднего возраста, мечтающей о дочери. Теперь она могла показаться жертвам угрозой – кем-то моложе, красивее. Теперь она стояла на их пути. Они с папулей валялись на диване, ее голова лежала у него на бедре, он гладил ее по волосам.
