– Не так-то просто поступить в Оксфорд, – заметил Тристан.
– Я слышал, Рабиндранат Тагор учился в Лондоне и в Брайтоне. Он великий человек.
– Да, черт возьми. Выходит, ты пересек океан в надежде получить образование, в то время как я здесь просто бездельничаю.
– Были и другие причины, – покачал головой Ави. – В Калькутте у меня возникли затруднения с семьей одной девушки. А самое главное, – он взялся за вторую манжету, – я получаю удовольствие, когда одеваю вас.
Тристан приподнял бровь:
– Ну и ну…
– Да. У вас идеально пропорциональное телосложение.
– Знаю.
– Ваше телосложение подчеркивает достоинства одежды. Ужасно, когда прекрасный, великолепно пошитый жилет не смотрится на своем владельце. А на вас любая одежда смотрится.
– Да уж… – протянул Тристан. – К счастью, замечательные пропорции, свойственные моей фигуре, сохранятся везде, где бы мы ни поселились.
– Да, милорд. Когда мы выезжаем?
Как только я соблазню одну ведьму… то есть одну леди.
Абсурдные мысли всегда лезут в голову первыми.
Тристан с недовольством повел плечом. И тем не менее в списке дел, требующих его внимания, начиная с защиты бизнеса и банковских счетов от Рочестера до совместного путешествия с женщиной в состоянии глубокой депрессии, «уложить в постель Люси» оказалось единственной увлекательной задачей.
– Мы отправляемся самое позднее через шесть недель, а по возможности раньше.
Они должны покинуть Англию до истечения трехмесячного ультиматума, причем с хорошим запасом времени. Надо признать, срок слишком оптимистичный, когда речь идет о соблазнении такой женщины, как Люси. Она начнет сопротивляться просто из вредности, а если не будет часто появляться в лондонском офисе, шансов добиться ее расположения немного.
– Так или иначе, она мне уступит, – пробормотал Тристан.
– Милорд?
– Не обращай внимания, Ави.
Стоял полдень пятницы. Оксфорд купался в лучах солнца, птицы выводили звонкие трели. Порхали ласточки, сверкали витражные окна. Ветерок доносил аромат глицинии, увивавшей фасад Сомервилль-холла. Люси с плотно сжатыми губами шагала вдоль Вудсток-роуд.
Ночью она почти не спала, мучаясь размышлениями о том, как поступить с «Лондонским печатным двором» и непрошеными эротическими снами о татуированной груди Баллентайна. Когда сквозь шторы пробился рассвет, она прояснила для себя две вещи: во‐первых, у Баллентайна есть все возможности превратить ее жизнь в ад. Как бы высший свет ни притворялся, что шокирован – ну да, шокирован! – его поведением, Тристан все равно оставался героем войны, пэром и членом палаты лордов, да к тому же первым в очереди наследником графского титула. Говоря словами Дарвина, он находился во главе пищевой цепочки, а отсюда напрашивался второй вывод: Люси необходимо заручиться поддержкой любых общественных и политических союзников, каких она только сможет найти. Ее положение в обществе долгое время было в лучшем случае малозаметным, однако за несколько лет она добилась статуса, позволявшего быть на передовой в борьбе за Дело. И теперь наступил момент, которого Люси втайне страшилась, – она должна постараться стать… привлекательной. Должна использовать оружие настоящей женщины: обаяние, скромность, элегантность. Разумеется, время истинной привлекательности упущено, однако более доброжелательное отношение к мужчинам все еще может стоять в повестке дня. Люси отправила записку Аннабель и назначила внеочередную встречу в «Рэндольфе» после полудня. А сейчас предстояло выполнить второй пункт плана: заказать комплект новых платьев.
В витрине магазина миссис Уинстон, самой востребованной на оксфордской Хай-стрит портнихи, были выставлены три манекена, по всей вероятности, модно одетые. За ними проглядывалось внутреннее помещение, небольшое, но аккуратное; рулоны ткани стояли впритык друг к другу, словно являясь частью стен и блестящего прилавка вишневого дерева в центре зала.
Люси толкнула дверь, и тотчас же у нее над ухом раздался оглушительный металлический лязг.
– Боже праведный!
Она подняла глаза, зажав ладонями уши. Прямо над головой угрожающе покачивался массивный… альпийский колокольчик. Самый настоящий альпийский, или коровий, колокольчик – точно такие же Люси видела на коровах, когда в детстве гостила в Швейцарии.
– Доброе утро, сударыня. Чем могу вам служить? – Из коридора, ведущего в задние помещения магазина, появилась высокая худощавая женщина с обвитой вокруг шеи портновской лентой и в очках на кончике носа. Карие глаза уже осматривали Люси с ног до головы, мысленно делая пометки: рост довольно маленький, талия довольно узкая; грудь практически отсутствует.
Люси положила на прилавок визитку.
– Мне требуются семь платьев по последней моде.
Миссис Уинстон нахмурилась, сбитая с толку. Произношение выдавало в посетительнице леди, в то время как визитка представляла простую «мисс Моррей».
Портниха взяла карандаш и деревянную дощечку с приколотым к ней листом бумаги.
– Одно утреннее платье, – продолжила Люси, – одно дорожное платье для поездок в экипаже, три платья для прогулок и два вечерних платья в комплекте с перчатками. Вот мои мерки.
Она протянула клочок бумаги миссис Уинстон, которая уже торопливо строчила что-то на дощечке. Та краем глаза взглянула на записку:
– Я предпочитаю, чтобы мерки снимали мои помощницы.
– У меня мало времени. Размеры сняты точно.
Портниха отложила карандаш и мрачно оглядела клиентку:
– При всем уважении, мой опыт подсказывает, что мерки, снятые клиентками, имеют обыкновение отличаться от тех, которые мы снимаем сами.
А вернее – колебаться между действительными и желаемыми.
– Я не питаю иллюзий по поводу своих размеров. – Люси испытывала зуд от одной мысли, что ее разденут и будут измерять, поворачивая то в одну, то в другую сторону. Чем раньше она сможет прийти в «Рэндольф» и начать планировать следующие шаги, тем лучше.
– Очень хорошо. – Глаза миссис Уинстон забегали от цифр на бумаге к фигуре Люси. – По-моему, ваши мерки не учитывают корсета.
– Да, но я зашнуровываю его спереди и предпочитаю не затягивать туго.
Брови миссис Уинстон поднялись почти что до корней волос:
– Подозреваю, что в этом все и дело.
– Полагаю, это не составит проблем для такой портнихи, какой вас считают?
– Никаких, – хладнокровно ответила миссис Уинстон. – Мы сочтем за честь достичь безупречной элегантности, как бы сложна ни оказалась задача. У вас есть какие-либо предпочтения касательно тканей и расцветок?
Люси окинула взглядом стоящие вдоль стен рулоны. Сплошь бледно-розовые, голубые и ярко-желтые оттенки. Группы женщин в этом сезоне походили на корзины с пасхальными яйцами.
