– А я как-то втянулся в музыку, – продолжил Гоша. – Раньше мне не нравилось играть, а теперь нравится. Я даже музыку начал сочинять. Хочу после школы в консерваторию поступать.
– Ничего себе! – ахнула я. – Похвально. Слушай, Гоша, а созвездие рядом с нашей дверью – твоих рук дело?
Рисунок почему-то не давал мне покоя с самого первого дня в этом доме.
– Моих, – деловито кивнул Гоша, – только это не моя инициатива. Меня Назар подослал.
– Назар?!
– Ну да. Он какое-то признание для Вари готовил… Попросил меня, чтобы самому у нас не светиться. Да так вроде и не признался, потому что они с Варей сильно поцапались накануне. Тогда он передумал, наверное.
– Это в их репертуаре, – улыбнулась я. Как интересно… Значит, у Назара давно чувства к Мечетиной. Пока я не знала, что делать с этой информацией, но история про созвездие показалась мне интересной.
– Только ты Варе не говори! – вдруг испуганно воскликнул Гоша.
– Про что? Про рисунок?
– Про то, что она мне раньше это… нравилась, – снова смутился парень. – Совсем немножко, конечно.
Я жестом изобразила, что закрываю рот на замок. Воображаемой «ключик» закинула далеко-далеко.
Гоша серьезно кивнул, а затем вздохнул:
– Ладно, домой пора… Мне еще музыкой заниматься.
В этот момент с пасмурного свинцового неба снова посыпался дождь. Гоша первым прошел к двери и галантно пропустил меня вперед.
Когда мы вместе дошли до его этажа, он спросил:
– Куда Варя уезжает?
– В США, – ответила я.
– Это очень далеко, – заметно расстроился Гоша.
И я не могла с ним не согласиться.
В квартире никого не было. В полупустой и пасмурной комнате Вари стало все непривычным. Шторы – плотно зашторены, тусклый диско-шар сиротливо висел над окном. Я вспомнила ворох ярких платьев на кровати и спинке стула и тяжело вздохнула.
Прошла на кухню, поставила чайник и, распахнув окно, забралась на подоконник. Капли громко щелкали по карнизам. А Гоша уже играл… Что-то ранее незнакомое и очень меланхоличное.
Глава двенадцатая
Варя
Я долго не могла уснуть. В голову лезли глупые, противные мысли. Дождь, зарядивший с утра, так и стучал по крыше… А вот Харви ничего не тревожило. Он спокойненько дрых у меня в ногах и даже похрапывал.
Я ворочалась с боку на бок и прислушивалась к звукам, доносившимся через открытую форточку. Летом всегда оставляла ее распахнутой, чтобы засыпать под звуки ночного города. Что я буду слушать перед сном теперь? Как сложится моя жизнь? Как я оставлю все, что так люблю?.. Еще несколько недель назад я поддалась глубокому унынию, мне казалось, что здесь меня ничего не держит. Но теперь… Я жадно проживала каждую минуту, боясь упустить что-то важное. Пыталась сохранить в памяти то, что мне дорого. Много гуляла по улицам и смотрела на город такими глазами, будто оказалась в нем впервые. Нарядный вечерний Невский, Адмиралтейство, Зимний. Разводные мосты и раскаленные в жару крыши… Мне не верилось, что совсем скоро я останусь без всего этого. Без друзей, без мечты, и, главное, без Назара… Это ранило больше всего.
Ненадолго я провалилась в сон под звук затихающего дождя. Снился мне Кушнер. Мы ели соленую кукурузу и раскачивались на качелях, которые негромко поскрипывали. Волосы взлетали от теплого летнего ветра… А потом мои качели как-то страшно загремели. Да так громко, что я резко открыла глаза. Не сразу сообразила, что этот звук донесся из кухни. Харви подскочил и воинственно тявкнул.
Вдвоем мы, щурясь от света, выползли на кухню. Агния, стоя перед открытым холодильником с кастрюлей в руках, виновато посмотрела на нас.
– Разбудила, да? Простите.
В ее ногах валялась крышка от кастрюли, которая и загремела на всю квартиру.
– Агния, неужели ты хомячишь по ночам? – ахнула я.
– Просто я целый день не ела, – пробормотала Агния, – с утра от волнения, днем не до того было, а вечером…
Я рассмеялась.
– Да я же шучу! Ешь на здоровье.
Этот суп мы приготовили накануне вдвоем, и он получился очень вкусным, не хуже моего недавнего плова. Кажется, в кулинарии мы обе начали делать успехи. Удивительно, но нам даже понравилось готовить.
Агния виновато улыбнулась. А мне вдруг тоже страшно захотелось есть. Денек точно выдался очень напряженным.
– Ставь на плиту, разогреем! – приказала я.
Суп мы ели прямо из кастрюли, поленившись доставать тарелки. Молча, причмокивая и время от времени переглядываясь. Харви, поняв, что ему ничего не светит, тяжело вздохнул и ушел обратно в мою комнату.
На кухне уютно гудел холодильник. За окном снова хлынул крупный косой дождь.
За нашим спонтанным ночным ужином Агния подробно рассказала про сегодняшнее творческое испытание, других абитуриентов, про звонок мамы… В последнее время и Агнию так закрутило в вихре событий, что мы обе не поспевали за новостями.
– А еще я теперь знаю секрет созвездия, – сказала вдруг Агния.
– Какого еще созвездия? – искренне удивилась я.
Агния сидела напротив и заговорщически смотрела на меня.
– Ну? – поторопила я с ответом, когда молчание затянулось. – Что за интрига?
Подруга улыбнулась.
– Прости! Я долго думала, рассказывать тебе или нет… Но не могу удержаться! И это на меня так непохоже. Ты сломала Агнию Леманн своими тетрадями терпимости и нетерпимости.
– Нет у нас никакой тетради терпимости, – рассмеялась я. – Просто тебе, наверное, раньше посплетничать особо не с кем было. А для девочек это, знаешь ли, святое. Рассказывай!
– Большая Медведица у твоей двери – идея Назара! – выдала Кушнера Агния. Я так и зависла над кастрюлей с ложкой в руке.
– А для чего?
Агния пожала плечами.
– Об этом история умалчивает. Самой интересно! Я поэтому тебе и рассказала, может, ты у него как-нибудь спросишь.
Я задумалась.
– Мне кажется, он с тобой так подружиться хотел, – предположила Агния.
– Что за коварный план? Вот хитрец! Обязательно спрошу… Помню, как он мастерски переманил Харви на свою сторону.
– Это как? Мне казалось, Харви ко всем доброжелателен.
– Но к Кушнеру он всех доброжелательнее, ты не замечала?
Агния кивнула:
– Вообще-то да!
– А все потому, что он подкупил эту наглую морду! Готовил ему какой-то вид домашней вкусняшки и подкармливал. Представляешь? И ведь даже теперь, когда мы вместе, он не делится рецептом.
Леманн звонко рассмеялась. А я вспомнила первые дни нашего совместного проживания с Агнией. Тогда она была сдержанной, грустной и почти никогда не смеялась. Сильно же она изменилась после приезда Феди.
