Которая из Роуз победит – гадаю я.
Я стояла, а муж ждал, пока я отвечу ему, скажу хоть что-нибудь, что угодно. И тогда я поняла: все всегда заканчивается именно так. Люк добивается своего только в том случае, если я сдаюсь. Его радость, его желание станут моим концом. Я давала Люку то, чего он так жаждал, но при этом жертвовала собой, своим телом и своим временем. Приносила в жертву себя.
Слезы полились сильнее.
– Роуз… – повторил Люк.
– Мне жаль, – сказала я, но извинялась не перед ним.
Идиотка, идиотка, идиотка.
Почему я такая идиотка? Что я с собой сотворила? На что согласилась? Почему не боролась за себя, за то, что считаю правильным? Теперь деваться некуда. Придется рожать. В противном случае меня сочтут чудовищем, еще хуже, чем считали прежде, когда я просто не хотела беременеть. Сделать аборт означает уничтожить ребенка, о котором так мечтают Люк и его семья. Тогда я и вовсе стану для всех детоубийцей. За абортом, разумеется, последует развод.
Люк стоял у меня за спиной, обнимая за талию, будто огораживая стеной, тюремными решетками, что смыкались вокруг моего тела.
Я высвободилась и пошла к столу, который так красиво накрыла для нас.
– Я сделала тест на беременность, – наконец сказала я Люку.
Муж сел напротив.
– Я так понимаю, он положительный…
Даже сквозь собственные слезы я слышала в голосе Люка отчаянную жажду. И ненавидела его за это.
– Да, – с трудом выдавила я.
Затем потянулась за шампанским – пробка выскочила еще до того, как подошел Люк, – и налила себе бокал. Я выпила его залпом, до дна, будто студентка, которая хлещет пиво из бочонка. Покалывающие пузыри во рту были единственным позитивным моментом за весь день.
Люк смотрел на меня с тревогой:
– Роуз, тебе нельзя.
– Конечно, можно. – Я налила еще бокал и подняла его повыше. – Сегодня мне можно все, что я пожелаю. Беспокоиться о том, что нельзя – дабы с ребенком все было в порядке, – стану завтра.
Люк потянулся к моему бокалу, но я убрала руку. Шампанское выплеснулось на пол. Выражение лица мужа – тревога за ребенка, уже такая сильная – только усилило зачатки моей ненависти. Она расцвела насыщенным пурпуром, цветом сочного красного вина.
– Завтра так завтра, – сказал Люк и поднялся, чтобы подвинуть к себе стейк, почти застывший в окровавленной луже.
* * *
Мы с Томасом беседуем. Вокруг изысканная обстановка ресторана. Мы улыбаемся друг другу. Заказываем еду, напитки, готовимся провести здесь вечер.
Я счастлива так, что сильнее некуда.
Говорят, материнство меняет тебя, преображает полностью. Но если ребенок, растущий во мне, собирается в самом деле изменить мою жизнь, если он или она планирует избавиться от той женщины, той Роуз, которая его вынашивает… Полагаю, я буду сопротивляться. Настоящей Роуз дорога ее жизнь. Конечно, я стану другой – женой, что обманывает мужа. Новой Роуз, которая восстанет против всего происходящего. Антиматерью.
Первый акт протеста как антиматери я совершаю в тот миг, когда принимаю решение поцеловать Томаса. Мы сидим рядом, потягиваем напитки, ночь легкой дымкой опускается на толпу, даря завесу уединения среди мерцающих свечей.
Я прижимаюсь ближе, снова улыбаюсь, полуприкрыв веки, и с вызовом смотрю в глаза Томаса.
И на сей раз, когда он отвечает на мою улыбку, моя рука тянется к его шее, пальцы поглаживают открытую полоску кожи над воротником. Я сокращаю оставшееся расстояние, и наши губы впервые встречаются.
А потом я чувствую, как возвращается она – часть меня прежней.
ГЛАВА 16
16 июля 2010 года
Роуз, жизнь 2
Барселона не похожа ни на один город, где мне доводилось бывать. Средневековые кварталы идут по кругу, превращаясь в извилистый лабиринт узких улочек, зданий, загораживающих свет, булыжников под ногами.
– Роуз, нам сюда! – Тетя Фрэнки хватает меня под руку и тащит за собой. Она проворно движется, плывет над землей, подол ее платья подметает мостовую.
– Иду, Фрэнки! – со смехом отвечаю я.
Она такая энергичная, такая оживленная. Небо – голубая полоса меж крышами домов; солнце пока не вошло в зенит, но светит ярко. Лицо согревает тепло, день погожий, и оттого он становится еще лучше. Мне хорошо. Очень хорошо. Я жива!
– Роуз, ты только посмотри! Тебе нравится?
Улица, которая еще несколько шагов назад была столь узкой, что, вытянув руки, я могла бы коснуться стен домов кончиками пальцев, вдруг расширяется. Она ведет к своеобразному перекрестку с еще тремя дорогами. На пересечении высится треугольное здание с рестораном на первом этаже, где кишат посетители. Они выходят на улицу, сидят на барных стульях или стоят за высокими столами прямо на открытом воздухе. Громко болтают, смеются, поднося к губам бокалы с красным вином, игристым или пивом. Кто пьет воду за обедом? Никто. Только не здесь.
– О-о, давай займем то свободное место! – говорит Фрэнки и бросается вперед, водружая сумочку с бахромой в стиле хиппи на высокий барный стул. Затем вскидывает руку, подзывая официанта, и беседует с ним на превосходном каталонском.
– Что ты сказала? – переспрашиваю я.
Фрэнки указывает на свободное место рядом с собой, и я забираюсь туда.
– Я попросила принести бутылку красного вина, сыр манчего и запеченные перцы. Помнишь, они тебе вечера понравились? Там еще иногда попадаются острые! Немного анчоусов и «Бомбу», – с горящими глазами ухмыляется она.
– Что такое «Бомба»?
– Мое любимое блюдо, но только в этом ресторане. Такой огромный шар из картофельного пюре с мясом в центре, целиком обжаренный во фритюре. Аж слюнки бегут!
– Пюре во фритюре? – Мой желудок уже урчит. Я немного навеселе после выпитой в обед бутылки вина и от описания еды чувствую дикий голод. – Что ж, здорово, что мы все утро ходили пешком.
Фрэнки с улыбкой пожимает плечами.
– Поверить не могу, что ты наконец приехала. – Она твердит это весь день.
Приятно, когда тебе так рады, когда так любят.
– Я тоже, – отвечаю я, ведь мне и вправду не верится.
Почему я так долго откладывала поездку? Всегда был повод не ехать – занятия то в университете, то в аспирантуре, потом помолвка и замужество, научная работа и получение постоянной должности. Моя жизнь всегда вращалась вокруг работы и конференций, я не позволяла себе отправиться куда-то просто потому, что мне, Роуз, так захотелось.
Почему же понадобилось развестись, чтобы это понять? Чтобы открыть для себя новый опыт, новый выбор? Возможно, своей изменой Люк просто оказал мне услугу. Бывший муж так и говорил, но я возразила, что он ошибается. Мне не хотелось разводиться.
