– Я не могу ни на чем сосредоточиться!
Помню, как Дениз оторвала взгляд от книги и ухмыльнулась.
– Ты не можешь сосредоточиться, потому что все время думаешь о Люке, – заявила она.
– Неправда! – запротестовала я, но улыбнулась, потому что подруга была права.
Люк всегда тенью присутствовал в моей голове. Я воображала, как он стоит там, посреди нейронных путей, и машет мне. Порой это пугало, казалось, я могу полностью раствориться в нем, если не поостерегусь. Но в основном я старалась просто наслаждаться чувством влюбленности, позволяла себе плыть по течению, зная, что в глубине души всегда останусь собой.
Но тут в доме зазвонил телефон – и я побежала внутрь, чтобы снять трубку. На террасе надо мной рассмеялись Райя и Дениз. Телефон был старый, с витым шнуром.
– Привет, – сказал Люк.
– Рада тебя слышать, – отозвалась я.
– Скучаю по тебе, – вздохнул он.
От счастья у меня закружилась голова.
– И я.
– Как продвигается работа?
– Хорошо. Ну… я часто отвлекаюсь.
– Да? И почему? – спросил Люк, и по голосу я поняла, что он улыбается.
– Сам знаешь…
– Знаю.
Мы оба знали. Ему не нужно было произносить это вслух.
– Чем занимаешься? – поинтересовалась я.
– Пытаюсь наладить бизнес. Как обычно.
– Когда-нибудь станет полегче.
– Правда?
– Нельзя сдаваться. Когда-нибудь мы будем со смехом вспоминать эти времена, потому что я перестану считаться ценным специалистом, а на тебя навалится больше работы, чем ты сможешь осилить. Работы, которую ты любишь, а не свадебных фотосъемок.
– Звучит неплохо, – заявил Люк, – особенно та часть, про «вспоминать эти времена». Кажется, ты думаешь, будто нас ждет долгая совместная жизнь.
Я пересекла комнату и подошла к окну, отойдя насколько хватило длины провода.
– Я в самом деле так думаю. А ты?
– И я.
В повисшей между нами тишине я начала вспоминать, как Люк сидел за кухонным столом в моей крошечной съемной квартирке, обрабатывая фото, а я писала статью, которую хотела опубликовать. Как иногда безо всякого повода мы вдруг бросали дела и занимались сексом так поспешно и страстно, словно в последний раз. Словно один из нас мог умереть ночью или его бы убили где-то на улице, и всему наступил бы конец, так что нужно было успеть напоследок излить всю свою страсть.
Я одновременно любила и ненавидела это ощущение. Как я буду жить без Люка, если вдруг его потеряю? Почему чувство, что моя жизнь без него будет неполной, возникло так быстро? Ненавижу. Но больше люблю…
Я любила Люка. Любила.
– Эй, – позвал Люк, – ты куда пропала, Роуз?
– Никуда. Просто задумалась.
– Надеюсь, о хорошем.
– О хорошем, – улыбнулась я.
– И можешь рассказать мне об этом прямо сейчас?
– Лучше расскажу тебе это лично.
«Это» звучало как «Я люблю тебя, Люк».
– Ну ладно… – разочарованно протянул он.
– Я скоро вернусь.
– Не так скоро, как мне бы хотелось.
– Ты вполне протянешь без меня еще пару дней.
– Не знаю, протяну ли…
И мы оба засмеялись. Я бросила взгляд на террасу, чтобы удостовериться: Райя и Дениз не подслушивают. Они весь день подшучивали надо мной из-за вчерашнего звонка Люка перед сном. Разговор вышел уж очень слащавым.
– Мне пора. Сам знаешь, нужно писать статьи, работать с Дениз и Райей и все такое.
Люк молчал. Мы оба молчали.
Я люблю тебя. Вот что я тогда не сказала.
Я тоже люблю тебя. Вот что Люк тогда не сказал мне, я уверена на все сто.
Но мы это чувствовали. Я чувствовала, и слова любви глубоко проникли в наши сердца.
Любовь к Люку все еще жива в моем сердце. А как же его любовь? Неужели кто-то другой вытеснил ее из этого самого главного места, отшвырнул подальше, заставил исчезнуть и теперь Люк больше ничего ко мне не испытывает?
* * *
Мы с Джилл никаких улик не нашли.
Мне хотелось забыть о своих подозрениях, но я не могла. Я знала: Люк мне изменяет. Я чувствовала это каждой клеточкой, так же как знала, что материнство не для меня. Будто это базовая истина.
А может, я сама виновата. Я до конца не поверила широкому жесту Люка, когда он предложил забыть о проблеме деторождения. Кажется невозможным, чтобы муж прошел путь от отчаянного желания завести ребенка до «Ладно, Роуз, мне так жаль, что мучил тебя и почти уничтожил наши отношения, я больше так не буду» всего лишь за время нашей ссоры из-за банки витаминов. После этого я пребывала в растерянности, наш брак представлялся мне осыпающейся землей, полной трещин и оврагов, и я почти не знала, как по ней ходить.
Неужели мы с Люком выиграли еще немного времени? Или все же отыскали дорогу через разверзшуюся пропасть?
Иногда сердце подсказывало мне – нет. Нет, не отыскали.
Лишь об этом я и думала с тех пор, как ушла Джилл, по пути к выходу она без конца твердила: «Роуз, нет никаких доказательств! Ни единого волоса! Хватит дергаться!»
Но Шерил была вполне реальна. Возможно, в нашей квартире и нет улик, но мне кажется, соперница все равно здесь. Витает между нами, словно призрак. Наверное, она хочет детей. Вероятно, даже одержима ими, это и привлекло к ней Люка.
Бр-р…
Беру телефон и листаю список контактов, пока не нахожу нужный.
Томас.
Вот он. Записан только по имени. Мое сердце замирает. Палец зависает над экраном, затем касается его. Я начинаю печатать: «Знаю, прошло много времени, но, может, ты еще хочешь со мной выпить?»
После вопросительного знака курсор моргает, ждет, напечатаю ли я что-то еще или просто отправлю сообщение. Отправлю ли я его? Осмелюсь ли ступить на этот путь, сделать следующий шаг?
Да, да, Роуз. Давай!
Мы с Томасом познакомились на конференции, на приеме. Он разговаривал с моим коллегой Девоном и еще кое с кем из нашего отдела. Вино подавали в больших бокалах, а к нему – сосиски в тесте, сыр и крекеры. Мы стояли кружком, ели и пили, болтали о своих исследованиях. Я была единственной женщиной – обычное дело для социологии, поскольку мужчины этой наукой занимались гораздо больше.
Я весь вечер разговаривала с Томасом. Он оказался веселым, умным, интересным и привлекательным. О последнем я старалась не думать – сложная задача, ведь мы стояли лицом к лицу, и лицо его на вид было весьма приятным. Кроме того, Томас отвлекал меня, а я крайне в этом нуждалась.
