Когда я рассказывала Маделин о гибели Ричарда, то молча обнажила запястье, показывая пылающую метку. Знахарка всё поняла. Нужно молчать – неизвестно, кто и как нас подслушивает, – но её внук жив.
Иначе бы руна выцвела.
Иначе бы я сама превратилась в бесцветное подобие человека.
Сегодня…
Оставалось малое – вывести короля на чистую воду. И он вывелся на удивление легко. Возможно, из-за того, что в храме богов обнажаются любые эмоции, даже разрушительные. Становятся сильнее желания, и открываются истинные помыслы. Мы не рассчитывали, что, услыхав о нашей с Ричардом тайне, король бросится на меня как безумец. Но когда Харот понял, что я никогда не буду принадлежать ему – его окончательно сорвало с тормозов.
Зато какое красноречивое получилось признание!
Вскоре…
Я узнаю, что о любви ко мне речи не шло. Королю требовалось дитя двух миров, сосредоточие магии. Источник огромной силы мог принадлежать безраздельно Хароту. Перемещения меж пространством, путешествия в другие миры, пророческие сновидения – всё это и даже большее, неизвестное и неопробованное. Он планировал обратить меня в магический сосуд и растрачивать помаленьку. Проблема в том, что, будучи женой другого, я никогда бы не позволила собой манипулировать.
Не мне определять, оставаться ли королем тому, кто пытался отправить мужчин всего королевства на бойню ради своих безумных прихотей. Я постараюсь не думать о нем и той подлости, которую когда-то считала дружбой.
Важно другое. Отныне нет препятствий для нашего с Ричардом счастья. Ни недругов, ни соперников, ни врагов. Вскоре мы поселимся на границе меж странами оборотней и людей, и в нашем очаге не угаснет пламя.
Сейчас…
Я откинула чулки в угол и попыталась стянуть неудобное платье, но не смогла расстегнуть тугие пуговицы. Не терпелось оголиться, чтобы наконец-то выдохнуть с облегчением. Меня душила плотная ткань, сковывали шелка.
– Так вот о каком белоснежном облачении ты говорила, – Ричард откровенно глумился, повернув меня к себе спиной. – А что, очень даже аппетитно.
Его чуткие пальцы прочертили дорожку меж моих лопаток, коснулись первой пуговицы на лифе.
– Ага, и пышно как праздничный торт, – согласилась я, наслаждаясь нашей близостью. – Ты выжил в суровых российских реалиях?
– В какой-то момент мне показалось, что со мной разговаривают неведомые голоса из коробки, а потом я вспомнил, что ты называла это телевизором, – отшутился самый невероятный во всех измерениях оборотень, стянув с меня платье и губами тронув шею. – Боги, Риша! – простонал он. – Я так устал тебя ждать, что никогда уже не отпущу.
– Меня не было меньше суток, – смутилась я.
– Всё гораздо сложнее, – он прижал меня к себе и прошептал на ухо: – Мне пришлось ждать тебя целую вечность и один бесконечный день.
– Дождался? Теперь мучайся, – хмыкнула я и хотела добавить что-то ещё, но была повалена на кровать.
Которую, кстати, надо бы перевезти в наше новое жилище.
