Так или иначе, обострение боспоро-римских отношений произошло, что существенно повлияло на монетное дело периода правления Митридата VIII. Вместо оживления выпуска золотых статеров, как это обычно происходило при восшествии на престол нового императора, чеканка золота после 42/43 года прекращается, а на реверсе медных монет, по-видимому, именно в это время вместо бюста Гипепирии появляются атрибуты божественных предков боспорских царей — Геракла и Посейдона: лук в колчане, палица, львиная шкура и трезубец. Официально провозглашенный независимый политический курс, судя по тому, что Клавдием еще долго владели «горечь нанесенных ему оскорблений и жажда мести» (Tac. Ann. XII, 20), вполне вероятно, сопровождался рядом антиримских акций, например, демонстративным уничтожением памятников искусства, связанных с представителями династии Юлиев-Клавдиев, подобно тому, как это сделали жители Эфеса со статуями римлян в начале Первой Митридатовой войны (App. Mithr. 21).
Вряд ли ответные действия Рима последовали сразу, поскольку трудно представить, чтобы какая-то крупная внешнеполитическая акция началась одновременно с вторжением римских легионов в Британию в 43 году. К тому же мы знаем, что поход на Боспор с целью утверждения там царем проримски настроенного Котиса возглавил один из участников военной операции в Британии — Авл Дидий Галл, ставший в 44 году наместником провинции Мёзия. Титул dux, с которым он упоминается у Тацита (Тас. Апп. ХII, 15), предполагает, что из Мёзии против Митридата были отправлены военные силы числом не менее легиона. Возможно, это был переведенный в Мёзию в 45 году VIII Августов легион. К нему нужно добавить несколько когорт, прибывших из Вифинии. Это вполне согласуется с указанием Вегеция, что при небольших войнах римляне «считали достаточным один легион с присоединением к нему вспомогательных отрядов, то есть 10000 пехоты и 2000 всадников» (Veget. III, 1).
Сборным пунктом переправленных морем в Таврику военных сил, видимо, стал Херсонес, всегда тяготившийся зависимостью от Боспора и скорее всего выделивший отряд вспомогательных войск для участия в походе. В любом случае переброска армии вторжения и дальнейшие военные действия должны были потребовать привлечения значительного количества военных и транспортных кораблей, часть которых, несомненно, была затребована у греческих городов понтийского побережья. В этой связи заслуживает упоминания сообщение Тацита об освобождении на пять лет от податей жителей Византия, потому что они были истощены боспорской и фракийской войнами (Тас. Ann. XII, 63).
На первом этапе Боспорской войны Митридат потерпел поражение, утратил столицу и, будучи свергнут с престола, бежал на азиатскую сторону своего государства. Тогда же он, вероятно, лишился и флота. По крайней мере одно морское сражение должно было состояться, ведь позднее Митридат скажет, что его «на протяжении стольких лет на суше и на море преследуют римляне» (Тас. Ann. XII, 18). К сожалению, та часть «Анналов» Тацита, где содержался рассказ о низложении Митридата и воцарении Котиса, утрачена, и конкретный ход войны может быть только приблизительно реконструирован.
Ранее считалось, что уже к началу 46 года весь Европейский Боспор оказался под контролем римлян. Именно этим временем датируются первые золотые статеры с именем царя Котиса I. К тому же в 46 году Фракия была преобразована в римскую провинцию, а часть бывшего Одрисского царства вошла в состав провинции Мёзия. Такое развитие событий требовало присутствия ее наместника Авла Дидия Галла. Видимо, он действительно покинул театр военных действий, возложив их завершение на Гая Юлия Аквилу, прибывшего с несколькими когортами из провинции Вифиния-Понт. Но как показали недавние раскопки цитадели на городище Артезиан, в это время в непосредственной близости от Пантикапея, всего в 30 километрах к западу от него, оставалось еще много сторонников свергнутого царя. Они хорошо подготовились к осаде: многие помещения были заполнены тоннами зерна и запасами копченого или вяленого мяса. Тем не менее крепость после непродолжительного штурма пала и полностью сгорела. Судя по находкам в слое пожара большого количества монет Митридата VIII и его уникального золотого статера, скорее всего это произошло осенью 47 года. Та же судьба ожидала и многие другие крепости, расположенные в этом районе вдоль имевших стратегическое значение дорог (городища Багерово Северное, Ново-Отрадное, Маяк, Тасуново, Михайловское и др.).
Полученные в ходе этой карательной операции географические сведения мог использовать Плиний Старший при написании своей «Естественной истории», поскольку он прямо указывает, что при исчислении расстояний между городами и поселениями Боспора дает «размеры, определенные в наше время, когда даже в самом Киммерийском устье велась война» (Plin. Nat. Hist. VI, 3). Данное обстоятельство представляется не случайным. Ведь в римской армии точно составленным планам предполагаемого театра военных действий придавалось огромное значение (Veget. III, 6). При этом данные Плиния для европейской части царства имеют высокую точность, тогда как описание городов азиатской стороны Боспора отличается значительно меньшей определенностью.
Между тем Митридат не собирался складывать оружие. Поскольку продолжение борьбы за Европейский Боспор не имело никаких перспектив, он перебрался на другую сторону пролива — скорее всего к своим союзникам сиракам. Обращает на себя внимание фраза Тацита применительно к событиям 49 года, что царь сираков Зорсин «возобновил враждебные к ним (Аквиле и Котису. — Авт.) отношения» (Tac. Ann. XII, 15). Это заставляет предполагать для данного периода военную поддержку сираками антиримского выступления Митридата VIII — впрочем, непродолжительную. Далее, по словам Тацита, царь «блуждал по разным местам», очевидно, за пределами Сиракены и своих бывших владений. Не исключено, что в конце концов он обосновался в области, которая в «Географии» Птолемея (Ptol. Geogr. V, 8, 23–24) обозначена как «страна Митридата». Определенным ориентиром в локализации этой «страны Митридата» и «савроматов», к которым бежал, а возможно, даже стал их царем, непримиримый враг римлян, служат указания Плиния Старшего. Со слов самого Митридата, он сообщает, что они живут за сарматским народом епагиритами, обитающим в Кавказских горах недалеко от Питиунта (Plin. Nat. Hist. VI, 15–16), то есть речь, видимо, идет о районе среднего течения Кубани.
Оставшихся на Боспоре римлян и Котиса Митридат не считал серьезными противниками. Дальнейшие его действия фактически укладываются у Тацита в одну фразу: «он принимается возмущать племена и сманивать к себе перебежчиков» (Тас. Ann. XII, 15). Очевидно, речь идет о племенах на восточных границах Боспора, а также о связанных с правящей династией аспургианах. После того как под началом Митридата оказалось достаточно большое войско, был предпринят следующий шаг, создавший непосредственную угрозу для римлян и их ставленника: он «прогоняет царя дандариев и захватывает его престол». На волне этих успехов Митридату удалось вновь привлечь к антиримскому союзу царя сираков Зорсина. В 49 году создалась ситуация, когда Котис со дня на день мог ожидать вторжения, ведь область дандариев находилась в низовьях Кубани, в непосредственной близости от городских центров Азиатского Боспора.
Предупреждая нападение Митридата, Котис и его союзники выступили первыми. Тацит в «Анналах», говоря об их войске, упоминает помимо римлян только вооруженных по римскому образцу боспорцах. Далее римский историк пишет, что молодой боспорский царь и Аквила, «не рассчитывая на свои силы… стали искать поддержки извне и направили послов к Эвнону, правившему племенем аорсов». Необходимость союза с аорсами, очевидно, диктовалась отсутствием у Котиса и римлян достаточного числа всадников, способных противостоять коннице противника. В том, что аорсы все-таки примкнули к союзу, направленному против Митридата, конечно, сыграли свою роль не столько выгоды союза с Римом, сколько давнее соперничество этого племени с сираками за контроль над предкавказскими степями.
