Панцири
Самым ранним изображением длинного пластинчатого доспеха с короткими рукавами и высоким стоячим воротником из вертикальных полос, плотно прикрывающим шею, считается рельеф на стеле Афения, сына Мены, которая относится ко времени не позднее середины I века н. э. Стоячий воротник впервые появляется у саков, кочевавших в Приаралье в IV веке до н. э. Затем подобные панцири фигурируют на монетах сакских правителей индо-иранского пограничья I века до н. э. — I века н. э. Панцирный ворот присутствует и в изображении катафрактария на халчаянском фризе (Узбекистан), датируемым рубежом нашей эры. Очевидно, основой такого доспеха был кожаный кафтан, на который нашивались горизонтальные ряды узких металлических пластин прямоугольной формы. Он имел разрезы на бедрах, что обеспечивало свободу движений всадника. Аналогичный доспех, судя по панцирному воротнику, имеют и конные воины на надгробии Юлия Патия второй половины I — начала II века. Более детально укороченный вариант такого средства защиты демонстрирует хранящаяся в собрании Государственного исторического музея уникальная терракотовая статуэтка всадника, предположительно происходящая из Керчи.
Длинные панцири из крупных пластин без воротника присутствуют на фреске из пантикапейского «склепа 1841 года». Среди противников боспорцев здесь представлены два тяжеловооруженных катафрактария в длинных, сильно расширяющихся от пояса книзу до щиколотки панцирях. С этим вариантом защитного вооружения можно соотнести находку в одном из богатых сарматских погребений Поволжья крупных железных пластин прямоугольной формы (8 на 12 сантиметров) с пятью небольшими отверстиями в правом верхнем углу. Если сопоставить их размеры с доспехом катафрактария из «склепа 1841 года», где показаны 23 ряда горизонтальных пластин, можно приблизительно реконструировать его длину. С учетом взаимного наложения пластин она составляет около 1,3 метра, и это выглядит достаточно реально.
Конечно, такое средство личной защиты, как длинный пластинчатый доспех, представляется слишком архаичным ввиду своей тяжести и излишней жесткости. Не получив широкого распространения в практике позднеантичного военного дела, он тем не менее существовал на Боспоре в течение нескольких столетий. Об этом свидетельствует обломок штукатурки красного цвета с граффито, изображающим катафрактария из Илурата, города-крепости I–III веков на западных подступах к Пантикапею. Панцирь в данном случае не имеет рукавов. Имея разрез, от пояса он сильно расширяется книзу, образуя длинные лопасти, прикрывавшие ноги до щиколоток. Металлические пластины, нашитые на кожаную основу, показаны обобщенно горизонтальными линиями, образующими 30 рядов, причем вертикальные грани их не прорисованы. Возможно, верхняя часть этого доспеха представляла собой ламинарную броню из длинных, горизонтально расположенных полос металла, соединенных между собой ремешками, пропущенными через ряды специальных отверстий.
Наибольшее применение получил другой тип панциря — чешуйчатый, который известен как у сарматов, так и у боспорцев. По-видимому, он использовался на Боспоре практически одновременно с длинным пластинчатым панцирем, поскольку мы видим чешуйчатый доспех в треугольных вырезах кафтанов конных боспорских воинов на фреске из «склепа 1841 года». Близкой аналогией для подобного облачения является изображение всадника на серебряном сосуде из Косики. Судя по находкам в сарматских погребениях, пластинки для таких доспехов длиной от 2,5 до 5 сантиметров имели два — пять отверстий, с помощью которых они прикреплялись к кожаной или полотняной основе. Судя по отдельным археологическим находкам в Прикубанье, в это время мог использоваться и комбинированный панцирь, включавший элементы кольчужного плетения.
Широкое распространение на Боспоре получили два варианта чешуйчатых панцирей. Первый, зафиксированный в росписи II века н. э. (в склепе, открытом в 1872 году) и на монетах периода правления Савромата II (174–210 годы) и Рескупорида III (210–228 годы), имел вид кафтана с короткими рукавами, не стеснявшими движений, и разрезом внизу длиной почти до колен. Второй вариант представлен панцирем без разреза, как правило, доходящим до середины бедра. Именно он присутствует на рельефе Трифона из Танаиса, где всадник облачен в панцирь с короткими рукавами, подпоясанный широким поясом.
Наконец, среди военачальников в ранге не ниже командира легиона был распространен состоявший из двух пластин «анатомический» панцирь позднеэллинистического типа. Сверху пластины соединялись наплечниками — эпомидами. Из-под них до середины бедер спускался передник из птериг — кожаных полос, имевших металлическую обшивку. В археологической коллекции Университета Джона Хопкинса (США) хранится происходящая из Керчи бронзовая матрица первой половины I века н. э. для изготовления птериг с фронтальным изображением головы львиноголового грифона. Таким образом, можно предполагать наличие здесь серийного производства кирас римского образца. Вес подобного доспеха мог достигать примерно 5 килограммов. Его дополнял особый пояс — цингулум, — завязанный поверх панциря так называемым «геракловым узлом». Именно цингулум мы видим на пантикапейском рельефе I–II веков, изображающем победоносного полководца. Это облаченный в панцирь бородатый воин в плаще, застегнутом на правом плече. Одной рукой он держит копье, а другой — широкую плоскую чашу, наклонив ее над небольшим алтарем. Рядом маленькая фигурка богини победы Ники, увенчивающей его венком. Слева в поле рельефа представлена Афродита с Эротом, которой, видимо, и был посвящен пятиколонный ионийский храм, изображенный выше. Пространство между его колоннами разделено на два яруса, в верхнем из которых помещены четыре посвятительных круглых щита. Возможно, архитектор, создавший этот храм, был хорошо знаком с архитектурными постройками на римском Форуме, где одним из самых известных зданий была Эмилиева базилика с пятью ионийскими колоннами по фасаду, украшенному круглыми щитами.
Среди легковооруженных рядовых воинов, несомненно, был широко распространен в силу своей доступности хорошо известный у сарматов защитный доспех из такого сравнительно дешевого материала, как кожа (Тас. Hist. I, 79). Такими панцирями не пренебрегали даже римляне, ведь при относительной легкости они давали достаточно эффективную защиту от стрел и камней, могли ослабить удар меча или копья. Простейший тип их, видимо, представлял собой короткую куртку, которая могла дополняться поясом с нашитыми железными пластинками в передней части. Другой тип — это кожаный кафтан до колен с длинными рукавами, армированный круглыми металлическими бляхами, как на фреске Анфестерия. Остатки подобного панциря, снабженного двумя нагрудными железными бляхами со следами позолоты, были найдены в пантикапейском склепе Юлия Каллисфена второй половины I века н. э.
Кольчуги
Кольчуга — достаточно дорогой тип защитного облачения — была, судя по всему, изобретена кельтами на рубеже IV–III веков до н. э. На римских рельефах I века до н. э. кольчуги засвидетельствованы уже достаточно широко. С римлянами связана и самая ранняя в Северном Причерноморье находка железной кольчуги (диаметр колец 4–5 миллиметров), датируемая последней третью I века до н. э. Она относится к типу lorica harmata и происходит из святилища у перевала Гурзуфское седло близ Ялты на территории расселения племени тавров. Видимо, кольчуга попала туда как военный трофей около 14 года до н. э., в период борьбы за утверждение на боспорском троне римского ставленника Полемона. В качестве приношения богам ее разрубили на 848 кусков и большей частью разбросали по всей центральной части святилища.
