Разумеется, отнюдь не все детали этих важных событий освещены имеющимися источниками в достаточной степени. В научной литературе, как известно, большую полемику вызвало то место декрета в честь Диофанта, в котором говорится, что скифы во главе с Савмаком убили Перисада, «вскормившего его», но кого именно вскормил боспорский царь, остается не вполне ясным. Традиционно это выражение относят к Савмаку, который соответственно совершил страшное злодеяние, подняв руку на своего благодетеля. Сам он при этом рассматривается как скифский царевич, получивший воспитание при дворе боспорского царя.
Академик С. А. Жебелёв в слове «вскормившего» усмотрел указание на рабскую принадлежность Савмака, и скифское восстание при этом стало рассматриваться как выступление рабов. Это проявление классовой борьбы на Боспоре было поставлено в ряд других крупных рабских восстаний, потрясших античный мир. В советской антиковедческой литературе гипотеза С. А. Жебелёва, по существу, сразу стала господствующей, получив статус почти бесспорного факта. В наши дни этой точки зрения как будто уже никто не придерживается, а вскормленником Перисада считают не только Савмака, но и Диофанта, и даже самого Митридата Евпатора. На наш взгляд, логичнее всего считать, что при дворе Перисада был «вскормлен» скифский царевич Савмак.
Ю. Г. Виноградов в этих событиях видел дворцовый переворот, осуществленный полуварварской верхушкой Боспорского царства. Действительно, с имеющимися материалами больше согласуется представление о восстании Савмака как о попытке скифов удержать Боспор в орбите своего влияния и, возможно, втянуть его в борьбу против Херсонеса. Следует особо подчеркнуть, что эти события никак нельзя считать случайными, связанными с действиями только скифского царевича-авантюриста и его окружения, напротив, они стали закономерным следствием боспоро-скифского сближения.
Восстание Савмака и боевые действия Диофанта против мятежников, безусловно, должны были привести к разрушениям боспорских поселений, и действительно, разрушения фиксируются при археологических раскопках. В конце II века до н. э. погибло городище Крутой Берег в Восточном Крыму. На рубеже веков или несколько позднее был разрушен Зенонов Херсонес. На азиатской стороне Боспора в конце II века до н. э. погибло Раевское городище. К интерпретации перечисленных археологических фактов исследователи по большей мере подходят весьма осторожно. Лишь разрушения Пантикапея этого времени, где погибли все монументальные здания, были уничтожены укрепления акрополя и пр., уверенно связываются с потрясениями, которые столица Боспора испытала при последнем Перисаде и в период владычества Митридата Евпатора.
Наряду с победой Диофанта над скифами Савмака имеются сведения о победах на Боспоре Киммерийском другого понтийского полководца — Неоптолема. Краткая информация об этом содержится в двух пассажах из «Географии» Страбона. Приведем обе цитаты.
«Лед в этих местах столь крепок у устья Меотийского озера (то есть в Керченском проливе), что в том месте, где зимою военачальник Митридата победил варваров в конной битве на льду, он же разбил в морском сражении тех же варваров летом, когда лед растаял» (Strab. II, 1,16). «Рассказывают, что полководец Митридата Неоптолем в одном и том же проливе летом разбил варваров в морском бою, а зимой в конном» (Strab. VII, 3,18).
Эти скупые упоминания важны в нескольких аспектах. Е. А. Молев вполне обоснованно считает, что победы Неоптолема «привели к утверждению прав Митридата на весь Боспор и установлению дружественных отношений с варварскими племенами Подонья — Приазовья», то есть, безусловно, имели очень большое, можно сказать, историческое значение. В высшей степени любопытен, конечно, и сам факт сражения на льду.
Наибольший же интерес ученых, разумеется, привлек вопрос о том, каких именно варваров и когда разбил Неоптолем на Боспоре. По причине краткости упоминаний Страбона и отсутствия другой информации неудивительно, что высказанные точки зрения очень сильно разнятся. В противниках понтийского полководца видели скифов, скифов и тавров, скифов и ахейцев, сарматов и т. д. Логика рассуждений исследователей, касавшихся этого сюжета, сводится к тому, что конницей должны располагать кочевники (скифы и сарматы), но поскольку предполагать у них наличие флота, пусть самого примитивного, в высшей степени затруднительно, то считается, что кочевников поддержали племена, занимавшиеся морским разбоем (тавры, ахейцы и др.). В процитированных выше пассажах Страбона, однако, говорится, что Неоптолем разбил одних и тех же варваров, то есть, как можно понимать, имеющих конницу и располагающих флотом.
Удивительно, но немалое количество сторонников имеет и точка зрения, что понтийский военачальник сражался против восставших боспорцев. Это, на наш взгляд, никак нельзя принять хотя бы по той причине, что Страбон не мог назвать боспорцев варварами. Для него, как и для других античных историков, они, конечно, были эллинами, пусть и заброшенными судьбой к самым северным рубежам ойкумены и по этой причине в культурном отношении весьма своеобразными, но все-таки эллинами. Спасти их от варварской угрозы как раз и должен был Митридат Евпатор со своими полководцами.
Более распространенной и логичной является точка зрения, что это были какие-то меотские или территориально близкие им отряды, которые стремились нанести удар по Боспору с востока. В. Ф. Гайдукевич с полным основанием отмечал, что нападающие, по-видимому, действовали из азиатской части государства, пытаясь при этом захватить переправы и прорваться на европейскую сторону. Во всяком случае, локализация противников понтийского царя вблизи от границ Азиатского Боспора представляется бесспорной.
В отношении времени двух сражений на Керченском проливе можно предполагать, что они произошли либо в конце II века до н. э., вскоре после подавления восстания Савмака (107 год до н. э.), либо же после неудач Первой Митридато-вой войны с Римом, когда Боспор попытался выйти из-под власти Понта (App. Mithr. 64). Первая точка зрения представляется намного предпочтительней хотя бы по той причине, что позднее Первой войны полководец Неоптолем вообще не упоминается в источниках. Есть веские основания полагать, что после предательства другого видного полководца Митридата — Архелая (85 год до н. э.), бывшего Неоптолему братом, того вообще отстранили от командования войсками.
Но все-таки с кем же из местных варваров пришлось сразиться Неоптолему два раза? Для ответа на этот вопрос зададимся другим: какому из местных племен, кроме, разумеется, скифов, было невыгодно подчинение Боспора понтийскому царю? Кто еще был заинтересован в сохранении старого порядка, мог нанести удар с востока и к тому же располагал флотом? Как ни мало мы знаем о варварских народах Северного Причерноморья этого времени, ответ напрашивается сам собой. Выше уже упоминались пиратствующие племена ахейцев, зигов и гениохов, которым содействовали правители Боспора. Таким образом, позиции этих варваров в районе пролива были достаточно прочны, а сложившаяся ситуация была им в высшей степени выгодна. Нет сомнения, что великий царь, утвердив свою власть на Боспоре Киммерийском, не стал мириться с этими безобразиями и сделал все возможное, чтобы железной рукой навести порядок на море. Пираты же, естественно, стремились к обратному, в результате чего и произошли два сражения.
