Телефон в отличие от шунтов работал на ином принципе – на радиоволнах, а потому использоваться мог лишь в определенных зонах – обычно в радиусе нескольких километров вокруг храмов или, как в случае викария, в пределах дворцового парка Пашкот-паласа.
Интересно, можно ли через мобильник войти в контакт с храмовой системой? Наверняка нет, иначе викарий просто не отдал бы ему это устройство. Но проверить нужно. Гордиан напрягся и вогнал сознание внутрь аппарата. Порылся тут, порылся там, пробежал по программам.
Функция связи с системой в телефоне присутствовала, но действовала она, по-видимому, только в непосредственной близости от источника сигнала и то, если сигнал не экранировался. Источники сигнала системы находились внутри храмов, а стены этих замечательных заведений надежно защищали их от прослушки.
Гор прекратил свои попытки и аккуратно «вышел» из телефона. Он даже не расстроился: этого и следовало ожидать, Юсуф ведь не идиот. Итак, игрушка годится только для телефонных переговоров, и то не везде. Но как вызывать абонента, как набирать номер? Из прошлой жизни Гордиан помнил, что к таким телефонам-гарнитурам должен прилагаться наручный браслет с клавиатурой для набора номера, а если ее не имелось под рукой, то абонента следовало вызвать голосом, предварительно произнося голосовой пароль.
Гордиан, разумеется, пароля не знал, да и браслета с клавиатурой ему не выдали. Это значит, возможность связи у них односторонняя: ответить на вызов он может, но вызвать сам – нет. Оставалось ждать.
К счастью, ждать пришлось недолго – уже через полчаса телефон зазвонил. Точнее, запищал внутри уха очень громко для Гора и почти не слышно для окружающих.
– Да? – сказал бывший бог, удивляясь сам себе. Все-таки за два года он в первый раз говорил по телефону.
– Все сделано, – прозвучал в ухе немного искаженный голос викария, – как и договорились. Ошейники отключены, замки раскрыты.
– Странно, я ничего не чувствую.
– А должен? Хомуты – не та аппаратура, чтобы вы чувствовали ее отключение, не напрягаясь специально. Она слишком примитивная.
– И как мне это проверить?
– Бог мой, да как хотите, сударь. Поезжайте в свой Бургос и посмотрите там. Потом оставите Амира возле любого из храмов Хепри, а я его заберу. Твои сервы свободны, Фехтовальщик, можешь плясать от радости.
– Я-то спляшу, а вот ты что-то не слишком о Его высокопреосвященстве беспокоишься. Я ведь уже получил, что хотел, а если я сейчас прирежу твоего кардинала к чертям собачьим?
– Это дело ваше, сударь, ведь я лично жив! Если честно, Амир – страшная сволочь, хотя я и обязан ему карьерой. Так что хочешь резать – режь его, но я буду расстроен.
– И только?
– И только!
– Понятно. Тогда дай мне дня три, я проверю Бургос и окрестности. Если сервы действительно на свободе, Амира привезу сюда же на четвертый день. Идет?
– Конечно.
– Ну бывай, мастер Юсуф. Даст бог, свидимся.
Гор поднялся из травы и оправил мундир. Потом сунул два пальца в рот и свистнул что есть мочи, созывая бойцов.
– В Бургос! – заорал он. – Дело сделано!
* * *
За следующие два дня Гордиан облетел окрестности города и успел воочию убедиться, что многочисленное население Южного Артоша на самом деле лишилось своих «хомутов». По крайней мере, в шато и виллах, которые его отряд успел объехать за это время, проклятые ошейники более не функционировали, и их бывшие владельцы с удивлением встречали Апостола восставших, показывая расстегнувшиеся койны и пораженные тем, что чудовищные электронные изделия перестают работать при одном только приближении их любимого Тринадцатого пророка. Ждать донесений из дальних регионов Эшвена не было смысла: на это ушло бы несколько месяцев, так что последний третий день, оставшийся Гору по уговору с викарием, был потрачен на поездку обратно к храму под Бургосом, где Амир наконец был возвращен в лоно церкви, а договор между восставшими сервами и секретарем кардинала оказался, таким образом, исполнен…
Оставалось воспользоваться последним плодом их «сделки». Сделки, в которой, прямо скажем, сервы не показали себя образцом честности. Но совестью Гор особо не мучался: на войне, говорят, как на войне. Результат заключенного с викарием соглашения, быть может, и не решал всех проблем, стоящих перед восставшими, но все же значительно превышал надежды, питавшие мужество сервов в начале артошской кампании. Миллионы рабов получили свободу, в руках Трэйта оказался весь гигантский Эшвенский континент, а в руках армии восставших – четыре аппарата для производства любых материальных предметов, включая мушкеты и кулеврины. Получить такое сокровище всего лишь за жизнь одного церковного ублюдка являлось, по мнению Гора, больше чем удачей.
Однако кроме него из всего высшего командования восставших проверять аппараты синтеза было некому. Надлежащими техническими знаниями здесь обладал только сам Тринадцатый пророк.
Поэтому вечером того же дня, даже не сменив с дороги пыльный мундир, создатель Тринадцатимирья, демиург Гордиан Оливиан Рэкс, вошел в просторный и пустующий зал – технический подвал Пашкот-паласа. Именно здесь для сделки с сервами Юсуф демонтировал в день памятного соглашения аппараты для производства промышленной продукции.
Сейчас все четыре агрегата, напоминавшие, скорее, металлические «гробы», чем продвинутые машины будущего, стояли на прежнем месте. Благодаря виртуальному вмешательству Гора в систему Пашкот-паласа, дворец сейчас был отрезан от основной храмовой сети, силовое поле вокруг строения отключено, информационная связь потеряна, а свет в анфиладах погас. Однако аварийный генератор под фундаментом дворца работал исправно. Поэтому в свете неоновых ламп на потолке подвала четыре синтетических аппарата тихо гудели, все своим видом изображая готовность к «труду и обороне» Республики.
В мире Гордиана аппараты синтеза обычно выглядели по-другому – не в смысле дизайна, а по габаритам: для промышленного производства подобный размер не годился. В мире Нуль-Корпорации продукция обычно синтезировалась целыми контейнерами, годными к немедленной транспортировке, погрузке на космические лихтеровозы или на составы монорельсовых дорог.
Вообще, подвал Пашкот-паласа при своих приличных размерах не походил на помещение для промышленного синтеза. Даже те же двери, ведущие сюда, были хоть и широкие, но ни для прохода автопогрузчиков, ни для проезда крупнотоннажных грузовиков не годились. В лучшем случае в них могла проехать телега.
Вдоль стен стояли стеллажи, заваленные полиэтиленовыми упаковками с какими-то непонятными небольшими предметами черного цвета. Гор ковырнул одну из пачек ногтем, посмотрел, что внутри. Аккуратными стопочками под пленкой лежали деревянные рамки для фотографий. Насколько ему было известно, фотосъемка в Эшвене широко не использовалась. Фотографировали только специалисты храмов, услуга эта стоила довольно дорого, а потому заказывалась редко – на свадьбах, на юбилеях, а также для памятников, устанавливаемых на кладбищах во время похорон. Твердый Космос хоть и напоминал собой Корпорацию, но все же местные обитатели не были бессмертными поголовно, и неудачники, не сумевшие заработать себе на Хеб-сед королевской службой или титулом шательена, здесь умирали от старости, так же как и в доисторических «естественных» вселенных.
