Трубы завыванием мир сотрясен,
Строй воинский двинулся с разных сторон.
Пыль тучею встала, клич грянул, и глух
Стал каждый, у коего тонок был слух.
Средь пыли алмазные копий концы —
Что звезды в лажвардовой тверди в ночи.
Сказал бы, огонь иссекает копьем,
Ударив с размаху в блестящий шелом.
Так битва три дня на том поле велась,
Воды иссякал у иранцев запас.
От жажды рукам уж нет мочи разить,
И кони не в силах сражение длить.
Ростем изнывает от сухости рта,
Сплошь в трещинах, ранах язык и уста.
Так сталось в той битве, что стал под конец
Есть влажную глину и конь, и боец.
Вот грому подобные клики звучат:
Отсюда Ростем и оттуда — Саад,
Из сердца дружин оба ринулись в бой.
Отъехав от поля туда, где крутой
Встал холм, в поединок вступили вожди
С палящею жаждою мщенья в груди.
Ростема клич яростный грянул, что гром,
Он в голову острым ударил мечом
Коня под Саадом. Конь рухнул тотчас.
Поднялся воитель, с конем разлучась.
Взмахнул закаленным булатом тогда Ростем:
покажу, мол, день страшный суда!..
С плеч голову вражью стремится срубить,
Да недругу недруга не различить
За черною пылью. С седла соскочил,
На поясе повод коня укрепил, —
Но очи Ростема от пыли густой
Затмились. Саад тут нагрянул грозой,
Мечом поразил его в темя и вот
На лик его кровь уж струею течет.
Пред взором Ростема тут мир потемнел,
Воитель тазийский его одолел.
Удар еще в шею наносит мечом,
И рухнул воинственный наземь лицом.
Два войска не знают еще ничего,
Не видят иранцы вождя своего.
Искать предводителя стали тотчас;
От поля на место сраженья примчась,
Его увидали еще издали —
Мечом весь изрублен, в крови и в пыли.
И в бегство иранцы пустились тогда,
И многие жизни лишились тогда,
И многие жаждой убиты в седле —
Царей, знать, не надобно стало земле!