Но он продолжил свой допрос.
О строении оставшихся ста сорока двух невонов Амир рассказать не мог – он там никогда не бывал. Согласно спискам, энциклопедиям и каталогам, Невоны были разнообразны – от совершенно плоских вселенных, до таких вычурных, как «Нуль-Корпорация» или «Твердый Космос». Однако различались невоны не только строением, но и функционально.
Так, например, континиум Корпорации считался самым передовым, а потому и последним континиумом Искусственного Мироздания. Скорость «размножения» кластеров Нуль-Корпорации значительно превышала скорость роста Твердого Космоса и всех прочих вселенных. («Еще бы, – подумал Гор, – ведь в Нулевом Синтезе производством миров занимались роботы, а не люди!») Кроме этого, Корпорация представляла собой самый передовой мир в смысле развития техники, науки и искусства – это тоже было понятно, ведь в ней действовала самая совершенная в этом смысле экономическая система.
Образование в Корпорации являлось тотальным и доступным, работников интеллектуального труда имелось много, все открытия патентовались и гарантировали огромные дивиденды в случае их практической применимости. Более того, только удачные изобретатели могли стать во вселенных Нулевого Синтеза богатыми людьми. Всех остальных ждали безработица и «добровольное рабство», необходимое для продления жизни и реинкарнации. Так что свободным людям из Континиума Корпорации приходилось слишком много «работать головой», чтобы сохранить свое платное бессмертие и свободу.
Результаты, как говорится, были налицо – вселенные «Нуль-Синтеза» порождали невероятное количество технических открытий и произведений искусства, фильмов, книг, невероятных архитектурных сооружений и бесконечное море новых потребительских товаров каждую долю секунды своего миллиардолетнего существования.
Континиум Корпорации, по мнению Амира, стоило бы назвать «миром потребления и прогресса». Твердый Космос в этом смысле казался совсем другим: Эшвен, по словам кардинала, был «Миром Приключений».
Постоянные, бесконечные средневековые войны в колониях, схватки флотов, восстания покоренных народов, дуэльные турниры, скачки и стычки, гладиаторские бои, гаремы наложниц, шпаги и пистолеты – все это на фоне блистательного королевского двора вкупе с роскошными поместьями шательенов, их титулами и роскошью быта представляли собой великолепное поле для самореализации любых, самых авантюрных натур.
Гор спросил, является ли функциональная характеристика невонов домыслами Амира, или…
– Или! – сказал Амир, давясь от боли в поломанных пальцах. – Все невоны были созданы Божеством для себя! Их функции – вот причина для сотворения Континиумов и Мирозданий, все остальное – лишь внешний антураж.
«Корпорация Нулевого Синтеза», она же Невон-0144 стала передовым миром, которым Бог покрывал свои амбиции к безудержному росту владений человечества и прогрессу цивилизации.
А «Твердый Космос», он же Невон-0143 стал местом его досуга. По мнению Амира, в истории Эшвена не раз и не два зафиксированы случаи, когда Творец путешествовал по вселенскому королевству в качестве обычного человека. В основном – богатого шательена, получающего удовольствие от приключений, развлекающегося в поместье с наложницами, на балах – с роскошными дамами, на войне – с врагом, а в мирное время – на дуэлях с консидориями.
При последних словах Гордиан на секунду задумался, припоминая Хавьера, однако задерживаться на этой мысли не стал – ему стало страшно, и продолжил расспросы. Теперь, когда картина Творения оказалась более или менее ясна, он задал главный вопрос – о Творце…
В Континиуме Корпорации Творец звался «Богом Смерти», а здесь, в Твердом Космосе, он был «Богом Света». Почему? Ответ на этот вопрос интересовал Гора довольно давно. И Амир, пожалуй, являлся самым лучшим из собеседников, кто смог бы удовлетворить этот интерес. Однако глава Бургосской курии и соответственно всей Эшвенской Церкви ничего толком не смог на это ответить. Но кое-что интересное в его рассказе все же прозвучало.
Давным-давно, когда только был создан Твердый Космос, верховным божеством на всех планетах-пузырях почитали мрачного Бога Смерти – так же как в Корпорации. Однако ровно три тысячи лет назад произошла перемена. С экранов храмовых мониторов, через которые обращался к своим служителям Бог Смерти и Тьмы – Творец Мироздания, явился Другой, представившийся церковникам Богом Света – реинкарнацией старого Божества. Имя свое он прочел как Хепри-Ра, и, поскольку альтернативы у храмовников не было (Бог с экрана управлял техникой храмов – силовыми полями, клоническими цехами и аппаратами синтеза), в честь нового Господа изменили культ. Население Эшвена никогда не испытывало особой религиозности по отношению к своему старому Богу-Творцу, преклоняясь скорее перед его реальным могуществом, чем перед его божественной святостью, а потому замена произошла легко.
Храмовников, однако, это не спасло. В мир явился Двенадцатый Апостол – Хепри, назвавший себя олицетворением Хепри-Ра на земле. Он создал новое королевство и полностью сменил всех клериков на высших постах. Именно тогда, три тысячи лет назад, Амир получил свой пост вселенского кардинала – до этого он подрабатывал у Апостола адъютантом в штабе кавалерии.
Чем объяснялась подобная смена культов, Амир объяснить не мог.
Бог Смерти умер, но явился Бог Света.
Услышав об этом, Гор задумался и на сей раз – надолго. В перемене Божеств что-то было – но он не мог понять что! Еле различимая, почти подсознательная уверенность протянула в его голове тончайшую нить между странным фактом смены культов в храмах Твердого Космоса и исчезновением Учредителя Корпорации в родном ему мире. Ответ на загадку, послужившую началом всех его бед, казался ужасающе близок, Гор чувствовал это, но… Логика молчала, ей попросту не хватало фактов.
Гордиан задумчиво посмотрел в окно: звезды вокруг искусственного светила, превратившегося на ночные часы в «луну», светили совсем как в «обычном» космосе – ярко, но сумрачно, навевая мысли о вечном. Судя по цвету «луны», было уж далеко за полночь. В палатках, кольцом окруживших полуразрушенное поместье и виноградники, дремали драгуны Крисса и его мушкетеры. Завтра в дорогу, подумал Гордиан, следовало отдохнуть. На сегодня он итак узнал слишком много.
Кинув Амиру фляжку с брэнди, чтобы запить боль в изломанной руке, Гор отдал распоряжения конвоирам и завалился спать.
А на следующий день, подобрав валявшиеся вдоль тракта пушки и наскоро похоронив мертвых, оба корпуса длинной чередой тяжелогруженых повозок потянулись на юг. Теперь Гор ехал в середине строя в окружении охраны и вестовых. Знамя восстания не развевалось над его головой, а, напротив, пронзало небеса в авангарде, где вместе с бывалыми мушкетерами тянулась в бесконечную даль по тракту разудалая песня восставших сервов. Подобное размещение внутри строя не слишком импонировало самому Гору, однако война есть война и рисковать понапрасну он более не хотел.
Пламя восстания по-прежнему бушевало на просторах Эшвена сокрушительной бурей, цунами, гоняя по древним трактам многоголовые армии, состоящие из десятков, а то и сотен тысяч вооруженных убийц. Короткий бой, который Гор выиграл вчера у кардинала, сражаясь одним мушкетерским корпусом против гвардейского полка и двух сотен бронированных легионеров, казался чем-то незначительным по сравнению со всей этой титанической круговертью. И все же бой многому научил Тринадцатого пророка. Забота о безопасности и отсутствие самомнения стали главными из новых уроков. Амир поспешил, и вот результат: со связанными руками и ногами, с кляпом во рту и с заблокированным от Хеб-седа шунтом он валялся в ближайшей телеге гниющим мешком с соломой. Кардинал сейчас беспомощен и бесполезен: нейрошунт его отключен и не поддерживает контакт с Сетью. Силовые поля вокруг храмов не пропустят пленника внутрь. Нуль-портал не откроется перед захваченным в заложники иерархом. Жизнь Его Высокопреосвященству, казалось бы, сохранена только для одного – публичной казни на площади под презрительные окрики поднявшихся на бунт сервов…
