– Успокойтесь! – рыкнула Михле и ударила Ружана в грудь кулаком. – Вы слышите меня? Что вы творите?! Вы убиваете людей! Своих людей! Аларцев!
Она ударила ещё раз: теперь в челюсть. Ружан кашлянул, его глаза испуганно заметались.
– Михле?
– Ну а кто же ещё вас образумит?
Ружан приподнялся. Вокруг всё полыхало и свистело порывами ветра, но чёрные вихри вдруг стихли. Михле сползла на снег.
– Что вы здесь делаете? Вам нельзя здесь быть. Тут опасно. Возвращайтесь!
– Из-за вас стало ещё опаснее.
Ружан растерянно огляделся. Его глаза расширились, когда он увидел изуродованные тела.
– Это… я?
Михле кивнула:
– Простите. Но вы.
Ружан медленно поднялся и закружился на месте. Мимо просвистели стрелы отбивающихся аларцев, и впереди несколько колдунов упали замертво.
– Из-за меня погибли мои люди? Из-за моего… колдовства?
Он говорил так растерянно, словно заблудившийся ребёнок. Михле захотелось пожалеть его, но она понимала: для Ружана эта весть звучит страшнее всех других.
Ружан поднёс к лицу руки, будто впервые их увидел. Запрокинул голову в небо, вглядываясь в половинчатую луну. Потом медленно осел на колени и, обхватив голову руками, протяжно застонал.
Михле видела, как из его сгорбленной спины поднимается новая чёрная волна – больше и страшнее, чем все предыдущие. Михле ткнула Ружана в бок, но ничего не изменилось. Тогда она попробовала отстранить его руки от лица – так, чтобы он видел её.
– Ружан Радимович! Очнитесь! Так только хуже!
Волна всё росла и росла, закрывая собой небо. Если она вырвется и обрушится, то сметёт собой всё: и оба войска, и Серебряный лес, и самого Ружана вместе с Михле.
– Я не смог их защитить, – беспомощно прошептал Ружан. – Напротив, убил…
Он застонал, будто от боли. Вокруг Ружана поднялся ветер, закружил, заворачивая чёрную тучу плотным шквалистым ураганом. Михле уже не видела, что творится вокруг: только лицо Ружана, перекошенное от ярости и боли, но всё равно такое красивое, что захватывало дух.
– Если вы не остановите это, то убьёте вообще всех. И братьев, и Рагдая, и меня. Умоляю вас, Ружан Радимович, миленький…
Серые глаза остекленели. Тело царевича забилось в судорогах, будто уже не могло сдерживать то, что распирало его изнутри и выходило чёрной стеной. Где-то рядом кричали люди.
Михле нащупала на поясе тонкий ножик. Руки снова начали трястись.
– Ружан Радимович, простите меня, – проговорила она и вогнала нож ему между рёбер. Кровь хлынула ей на руки, Ружан охнул и стал заваливаться на бок. Михле добавила уже тише, одними губами:
– Я люблю вас.
Волна замерла, будто решая, в какую сторону качнуться. Михле задрала лицо к небу, слёзы потекли ей к ушам. Чёрная туча оторвалась от тела Ружана и шевельнулась к лесу, как вдруг что-то её пронзило – белый посох. Михле встрепенулась.
Вьюга на коне проткнул тучу посохом, протянул к ней руку, будто хотел схватить сгустившуюся тень. Михле испугалась: верховный вьюжный заберёт на себя силу Смерти? Но колдун ухватил черноту и метнул её в сторону Серебряного леса. Напоровшись на ветки, она рассыпалась золотыми всполохами, вновь осветив всё небо.
Глава 24. Алые яблоки
Ивлад отыскал Лютая: тот пытался раздавать команды своим людям, но на лицах аларцев застыл такой ужас, что они почти не слышали воеводу. К ним подлетел Рагдай: Ивлад был рад его увидеть.
– Отступаем! – выкрикнул Рагдай. – Уходим!
В глубине болот метались страшные чёрные тучи, убивая всех без разбора. Рагдай замер, напряжённо вглядываясь в страшные тени. Его лицо болезненно скривилось, словно он догадался о чём-то, что причинило ему боль.
– Это Ружан, – обречённо сказал Рагдай.
– Ружан? – беспомощно повторил Ивлад.
Но оба воеводы уже умчались.
Силы колдунов слабли. Вспышки огня и ветра виднелись всё реже.
– Верховные не сражались, – подметил Домир. – Им нужно было просто развязать бой.
– Чтобы пролить как можно больше крови у леса?
Домир кивнул:
– Думаю, да. Не удивлюсь, если девоптицы знали об этом замысле.
Ивлад отвязал коня, вскочил в седло и бросился туда, где поднималась новая чёрная туча. Если Ружан не прекратит убивать аларцев, от их войска почти ничего не останется…
Вдруг туча поднялась, раскинулась чёрными крыльями и устремилась к лесу. Взорвалось золотым – так ярко, что пришлось прикрыть глаза локтем. Ивлад пришпорил коня, перепрыгивая через груды тел.
Старший брат лежал на снегу. Рядом замерли Нежата и Вьюга, тут же, в снегу, на коленях стояла Михле. Ивлад спрыгнул вниз и увидел, что из-под Ружана натекла целая лужа крови.
– Что случилось? – спросил он.
Михле подняла на него мокрое от слёз лицо.
– Ивлад Радимович… Я просто хотела, чтобы это прекратилось.
Из бока Ружана торчала рукоять ножа.
Ивлад охнул, присел и взял брата за руку. Примчались Рагдай и Домир, вздыбив копытами снег.
– Прости меня, малыш Ивлад, – прошептал Ружан. Из уголка его рта стекала струйка крови. Он протянул к Ивладу руку и уцепился за его кафтан, с мольбой заглядывая в глаза. Только сейчас Ивлад отметил, что брат стал очень похож на отца, только без бороды: даже впалые щёки очертились так же резко. – Прости. И не ты умрёшь здесь. А я.
Михле рыдала так сильно, что Ивлад почти не слышал слова Ружана. Он попытался улыбнуться.
– И ты не умрёшь.
– Ружан! – Рагдай положил ладонь на его щеку. – Что же ты? После всего, что я сделал на проклятом постоялом дворе… Неужели тебя убьёт какой-то детский ножик?
– Он стал Смертью? Тогда почему простой нож вошёл в него? Вьюга? – Ивлад требовательно обернулся на колдуна, припоминая, как от него отскочила стрела.
– Не вошёл бы, если бы он умело обращался с силами. Но у него не было времени научиться.
– И ты не воспрепятствовал, – тихо укорила Нежата.
Вьюга приобнял её за плечи и указал рукой в сторону Серебряного леса.
– Зато смотри, что сейчас будет.
Ивлад проследил за его движением, ничего не понимая. В лесу снова начал взбухать свет. Девоптицы взлетали и пересаживались на другие ветки, чтобы лучше видеть происходящее. Ратники отступали, возвращались к своему лагерю. Иные, околдованные песней сильнее других, садились прямо на болотах, зачарованно задрав лица к небу. Ивлад снова повернулся к Ружану.
Взгляд брата потерянно блуждал, пока не остановился на Домире. Рагдай сухо кивнул.
