Делать нечего, придется подождать до завтра. Главное – в реку больше не лезть!
Так, а как же сон? Как же просьба отца?
Одно из двух. Или это был просто сон, вызванный тоской по отцу, или кто-то очень не хотел, чтобы Василиса добралась до острова.
Кто?
Спросите что-нибудь полегче!
Вдобавок этот кто-то не просто не хотел, чтобы Василиса туда добралась – этот кто-то сознательно пытался ее погубить. А заодно и Щварца. Неизвестный злодей подсунул им лодку. Если бы лодки не оказалось – они наверняка смирились бы с невозможностью отправиться в рискованное плавание.
Или… нет? Шварц, может быть, и смирился бы – а Василиса?..
Каким несчастным был голос отца! Как хочется исполнить его просьбу!
Но опять пережить этот жуткий страх?!
Выбравшись наконец из ванны, Василиса, замочила грязные вещи, завернулась в один из синих халатов, поднялась к себе в комнату, переоделась в майку и бриджи, обула босоножки и пошла приводить в порядок свое имущество. Помыла перепачканные глиной кроссовки, обтерла их сухой тряпкой и решила поставить на крыльцо сушить. Известное дело: чтобы обувь сохла быстрее, надо напихать внутрь скомканной бумаги. Василиса потянула одну газету из пачки, лежащей на полке для обуви, как вдруг остальные заскользили, поехали на пол, и она увидела среди них небольшой блокнот. Синий, с черными буквами «Aqua pura» на обложке.
Василиса ахнула: не этот ли блокнот отец искал перед отъездом?! Значит, так не нашел… Наверное, там какие-то особенно важные наблюдения, какие-то интересные рабочие заметки!
Василиса торопливо открыла блокнот. Убористым отцовским почерком оказались исписаны несколько страничек, однако это были не наблюдения, а просто перечень иностранных слов с переводом. Слова были разделены на два столбика. Над одним было написано «Бретонский», над вторым «Русский». Василиса быстро прочитала их:
Dour – вода
Tad – отец
Da – твоя, твой, твои
Ambr – янтарь
Den – человек
Kannere-noz – ночная прачка
Последние слова были подчеркнуты, а рядом с ними было торопливо, почти неразборчиво написано крупными буквами: «АНАГРАММА! ВОТ ЧТО ЭТО ТАКОЕ!»
В блокноте оказалось еще довольно много чужих слов. Василиса решила, что прочитает их повнимательней на досуге. Сунула блокнот в карман бриджей (они очень удобные, эти бриджи: карманы у них не только сбоку и сзади, но и на коленках – смешные, с застежками-пряжечками, вот в один из них и поместился блокнот), скомкала две газетки и засунула их в кроссовки. Потом постирала свое добро и вышла на задний двор, чтобы повесить вещи сушить. Раньше тут были вкопаны столбики с натянутой на них веревкой, но теперь столбики валялись на земле, и пришлось развесить джинсы и все остальное на перилах террасы.
«Что такое анаграмма? – попутно размышляла Василиса. – Зачем папа написал это слово?»
Появился переодетый в сухую одежду и в теннисные тапочки Шварц с кучкой своих постиранных вещей и принялся развешивать их на свободных перилах.
Василиса только головой покачала: с плохо выжатых джинсов и майки Шварца текли бурные ручьи. Она молча подошла, заново все отжала и, велев напихать в кроссовки скомканных газет, поспешила поскорей развесить влажные вещи. Ни с того ни с сего вдруг вспомнились жгуты кошмарных водорослей, похожих на белье, выкрученное неведомыми прачками.
Василиса тряхнула головой, чтобы не думать о страшном.
Шварц ей поаплодировал:
– До чего ж ты хозяйственная, Васька, оказывается! А руки у тебя какие сильные!
– Просто привычка, – пожала она плечами. – У нас дома недавно стиральная машинка ломалась, отвезли в ремонт, но мастер заболел, и пришлось ждать месяц, пока он выздоровеет – ну и стирать вручную. А у бабули пальцы болят. Вот я за это время и натренировалась.
– Это не ты крышку перекрутила? – ухмыльнулся Шварц.
– Какую крышку?
– От бочки. Ту самую, которую я опустил, когда уходил. Интересно, кто ее сорвал и дугой согнул? Если не ты – значит, Тусег Ырка? – Шварц снисходительно хохотнул. – Или здесь еще кто-то побывал – могучий такой, мускулистый атлет?
Василиса быстро прошла на веранду.
Крышка, действительно странно перекрученная, валялась чуть поодаль от бочки. Странно, что Василиса ее не заметила, когда они со Шварцем вернулись после своих приключений. Впрочем, им тогда было не до крышек.
«Не уходи! Открой клетку, иначе я погибну! А может быть, погибнешь и ты! Открой клетку!» – вспомнилось внезапно.
Клеткой голос называл бочку. Василиса открыла бочку – или клетку, без разницы. Потом Шварц ее закрыл, и тогда существо, которое там сидело, вышибло крышку. Да с такой силой и с такой яростью, что крышка чуть ли узлом не завязалась. Долго, наверное, вышибать пришлось! А что это за полосы на крышке? Влажные, красные… Неужели кровь?
Василиса уже протянула руку, но потрогать полосы так и не решилась. Да, очень похоже на кровь! И вдруг вспомнилось: рядом с лодкой взлетает в воздух и снова плюхается в воду тело уже почти утонувшего Шварца, но его на поверхность выталкивает какое-то золотисто-серебристое существо. Василиса видит спину этого существа: слабо мерцающую, испещренную красными полосами…
Уж не кровавые ли были эти полосы? Уж не это ли существо было заточено в бочке-клетке? Уж не оно ли вышибло крышку спиной, изранив ее? Оно отчаянно пыталось выбраться, спастись, оно спаслось само, а заодно спасло и двух искателей приключений.
Рассказать об этом Шварцу? Он не поверит. Василиса и сама себе не верит, а своим догадкам – еще меньше.
Стараясь сдержать дрожь, она повернулась к бочке и нагнулась над ней. Шварц мигом оказался рядом. При их появлении золотисто-серебристые головастики, которые до этого вроде бы мирно дремали, словно испугавшись чего-то, бросились в разные стороны.
Василиса не могла отвести от них глаз. Кажется или на спинках некоторых головастиков видны крошечные красные пятнышки? Да нет, просто в глазах рябит.
– Слушай, пошли поедим, а? – раздался молящий голос Шварца. – Я ведь обещал к бабке вернуться, но есть у нее неохота. В холодильнике что-нибудь еще осталось, наверное?
Оказалось, что в холодильнике осталось очень даже немало. Наелись сами и для Тусег Ырки оставили.
– Если она вдруг ограничится своей рыбой, нам еще и поужинать хватит, – пробормотал хозяйственный Шварц. – Хотя пирожки надо подогреть, а то они уже немножко задубели. А вот с завтраком возникнут проблемы. Наверное, надо забежать в магазин, пополнить стратегический запас.
– Не удивлюсь, если Татьяна откажется нам еду продавать, – вздохнула Василиса. – Мы ведь сделали вид, будто ничего не слышали про иностранкин подарок бабе Кате, про корову эту дурацкую. А на самом-то деле ведь слышали!
