– Ладно, Жень, я больше не буду. Просто Карамзина болтает, будто там какой-то дом стоит, а я же на этой улице практически четырнадцать лет живу, я же знаю, что никакого там…
– Куда это она чесанула? – озадаченно перебил его Женька.
Он смотрел куда-то в сторону.
Чихов обернулся – и увидел красную куртку, исчезавшую в дверях.
Внутри куртки, понятное дело, находилась Карамзина.
– Эй! – крикнул Чихов возмущенно. – Ты куда?! А кино?!
Ответа не последовало.
* * *
Роза стояла на знакомом перекрестке и таращилась на знакомый дом.
Ну вот он, как был на своем месте, так и не делся никуда. Но как же фотография, виденная на выставке? Как же уверение Чихова, что на этом месте нет ничего, кроме пустыря?
Ну, то, что там лепечет Чихов, можно в расчет особо не принимать. Он и соврет – недорого возьмет. Но фотография? Как быть с ней?
Да никак. То какая-то фотография, изготовленная, вполне возможно, с помощью монтажа. А то собственные глаза. Чему нужно верить?
А вдруг у Розы галлюцинации?..
На всякий случай она ущипнула себя за руку. На руке появилось красное пятно, а дом никуда не исчез. Значит, все в порядке, а фотография и Чихов нагло врут.
Но почему? Зачем?!
И тут Роза вспомнила, что и на ее снимках дом тоже не получился.
На всякий случай снова пролистала эти шесть кадров. Нет дома!
Как же все это понимать?!
И вдруг Розу осенило, что надо сделать, чтобы понять. Надо попасть внутрь дома! Если она спокойно войдет в подъезд, рядом с которым стоит доисторическое кресло, значит, все чики-поки, как выражается, между прочим, все тот же Чихов. Если же она окажется на каком-то пустыре, значит…
Ну, о том, что это значит, она подумает потом, а пока – вперед!
Роза подошла к перекошенной щелястой калитке и осторожно толкнула ее. Возникло странное ощущение, будто рука ее наткнулась на что-то упругое, неподдающееся, но Роза надавила посильней – и сопротивление исчезло, калитка открылась – как ни странно, совершенно бесшумно, хотя, если судить по ее виду, она должна была ужасно скрипеть.
Роза вошла во двор, заваленный раскисшей желтой кашей, в которую превратилась опавшая и засыпанная снегом березовая листва, и, не чуя ног от волнения и холода, понеслась к распахнутой двери подъезда. Мимоходом коснулась обивки кресла, удостоверилась, что оно вполне реальное, и ворвалась в дом, снова ощутив в первое мгновение сопротивление чего-то незримого, упругого, тотчас же, впрочем, исчезнувшего.
В подъезде оказалось темновато. Она на ощупь двинулась было вверх по ступенькам, однако через несколько шагов поняла, что больше не поднимается по лестнице, а идет по какой-то ровной поверхности через сплетение множества помещений.
Смех смехом, но слово «сплетение» оказалось тут самым подходящим. Перед Розой простирался не лабиринт с прямыми углами и четкими поворотами, а какая-то путанка… Можно было сделать шаг в одном направлении, посмотреть в сторону – и тут же оказаться вообще в другом месте, не представляя, как вернуться обратно. И при всем при том Роза не боялась заблудиться: она все время видела перед собой лестницу, видела ступеньки, ведущие вниз и вверх, видела – даже не оборачиваясь! – дверь подъезда, за которой желтела лиственно-снежная каша и раскачивалась взад-вперед неплотно прикрытая калитка щелястого забора.
Но возвращаться Роза не собиралась – она шла дальше, движимая неодолимым любопытством и отчаянной надеждой: а вдруг откуда-нибудь появится Манг? Вдруг спросит: «Барышня, что вы здесь делаете?»
Ну, Роза, конечно, не будет рассказывать про выставку фотографий «Город, которого нет», а пояснит, что просто интересуется архитектурой – а Роза и в самом деле ею интересуется, – любит старые дома – а она и в самом деле их любит! – а потому забрела сюда просто так, из любопытства. Ну а потом…
Роза споткнулась на ровном месте.
Откуда может появиться Манг?! Здесь нет квартир, здесь нет комнат, здесь нет дверей – кроме двери подъезда. Здесь нет никакой мебели, вообще нет вещей, даже обоев нет!
Куда она попала? Разве это дом? Это целый мир: незнакомый и очаровательный своим непредсказуемым разнообразием! Чужой, непонятный, непостижимый, но такой манящий, что Розе совершенно не хотелось его покидать! Она готова снова и снова бродить по этому дому, не ощущая ни малейшей усталости.
Мысли мелькали, мелькали… и Роза вдруг заметила, что дом меняется в зависимости от ее мыслей. Из стен тут и там начали выступать балконы, эркеры, башенки, мезонины, кариатиды, колонны, которые раньше Роза видела только в альбомах, посвященных красивейшим архитектурным сооружениям мира. Больше всего ей нравилась архитектура Гауди
[37]: она не уставала рассматривать в Интернете созданные им дома – и вот теперь вокруг нее вдруг образовалась некая совершенно волшебная Барселона.
От этой красоты перехватывало дыхание и наворачивались слезы. Все расплылось в глазах, Роза быстро вытерла их, подумав, что выглядит, наверное, чрезвычайно глупо и было бы не худо посмотреться в зеркало, чтобы привести себя в порядок, потому что у нее от слез идут красные пятна по лицу и мигом распухает нос.
Зеркальце лежало, как всегда, в кармане куртки. Роза вытащила его, взглянула – и вдруг уронила, испугавшись того существа, которое увидела в этом блестящем кружочке!
Это было, конечно, женское лицо, однако при этом оно напоминало звериную морду: узкую, огненно-красную, пугающую – и в то же время прекрасную. Нечеловеческая свирепость – вот что делало эту женщину с красными, дыбом стоящими волосами похожей на дикого зверя. Непредставимая и необъяснимая свирепость!
Розу так и пронзило ужасом: а что если это она? Что если блуждания по этому фантастическому дому превратили и ее в такое же фантастическое существо?!
Она лихорадочно ощупала свое лицо, но собственный нос оставался по-прежнему курносым, а не длинным, как у женщины в зеркале, и волосы пружинками рассыпаны по плечам, а не стоят дыбом. И руки, руки были ее, человеческие, с обыкновенными ногтями, а не когтищами и не покрытые шерстью.
В это мгновение рука – нет, лапа! – этой женщины внезапно высунулась из зеркала, и Роза отпрянула: ей показалось, что отточенные, переливающиеся когти, сделанные не то из изумрудов, не то из сапфиров, сейчас вцепятся в нее.
Но ничего подобного не произошло. Длинный указательный палец (если его можно было назвать пальцем!) ткнул куда-то в сторону.
Жест этот был настолько властным, что Роза невольно обернулась в ту сторону – и хрипло вскрикнула от ужаса.
