– Стой, где стоишь. – Натянутая оставшаяся стрела вновь смотрела на нее. – Преемница, говоришь? Чья, если не секрет?
– Чапа, ты дура? – Сколько раз сегодня я слышал это слово. Если других не знают, могу расширить им лексикон. – Я – назначенная возможная преемница!
– Чья?
Аглая вздохнула:
– Точно, дура. Верховной царицы, кого же еще?
Что-то не сходится. Недавно я слышал нечто другое.
– Кто же тогда Деметрия, дружину которой каким-то образом с рыкцарями перепутали?
– Дочь.
Я затупил.
– Не единственная?
– Единственная, – сообщила Аглая.
Поняв, что меня не достать, она смирилась с этим временным недоразумением и присела на землю, пальцы принялись растирать ступню.
– Почему наследница не она?
– Верховная царица не имеет права отдавать трон детям.
О, как. Я даже немного опустил лук. Но быстро выровнял, вновь направляя на змею в человеческом облике. То бишь, на очаровательного прожженного политикана, у которого цель оправдывала любые средства.
– Откуда у тебя лук?
– Лук? – Аглая недоуменно хлопнула ресницами. – Противная слезоточивая горечь, а вареный – вообще несъедобен. Ты иногда уши-то чисти. У тебя в руках – гнук. Запретное оружие.
– Почему запретное? – Я вспомнил Малика с рыкцарями.
– Любой крепостной сможет на расстоянии поразить вооруженного благородного. Кто стерпит такое? Взявшему в руки – смерть.
– А ты, значит, осмелилась?
– Вынужденная необходимость. – Она вновь сосредоточилась на пятке, поднеся к лицу, дуя на нее и растирая.
– Это за показательную порку в деревне и стучок про войников?
– Наивный ангелочек. То, что там случилось, ничего не значило в Большой игре. Я выдержала соответствие! Тут появляешься ты. История утвержает, что при равных шансах предпочтение отдают ангелу. Иногда даже при меньших. Я приняла меры.
– Меры?! Ты убила Карину!
– Да? И что я должна сделать с этим занимательным и, наверное, немного прискорбным фактом?
Ни стыда, ни совести. Политик, возведенный в абсолют. Чудесная вышла бы царица.
Стоп. Сконцентрируемся на важном. Минуту назад я услышал нечто замечательное, а гнев и сострадание утащили меня в сторону. Вернемся.
– Можно поподробнее о предпочтении ангелов.
– Обойдешься.
– Что за «соответствие»?
– Не жди, что вот так дам оружие против себя.
– А что за равные шансы?
– Забудь! Нет у тебя никаких шансов и быть не могло! Я, идиотка, решила перестраховаться. Перемудрила.
Перемудрила? Хорошее имя для таких, как она. Господа и дамы, а сейчас перед вами во всем величии пустоты на месте совести предстанет мисс Перемудрила!
– Где научилась стрелять? – сменил я тему.
Ее единственный выстрел намного превосходил все последующие мои. Если бы не удар Карины…
Аглая усмехнулась, поерзав на подвернутой ноге:
– Пока жила в крепости, мне были открыты многие двери. В том числе те, что считались закрытыми. А ты?
– Ответ на этот вопрос является нарушением положения об ангелах.
– Плевать. – На меня вскинулось злое лицо. – Неужели думаешь, что преемница Верховной царицы верит во всю эту лабуду?
Отлегло от сердца. Лабуда, так лабуда. Отлично. Приятно поговорить с умным человеком. Это я о себе.
– Возможная преемница Верховной царицы обязана поддерживать веру во всю эту лабуду в своих подданных, – объявил я противнице. – Иначе они могут задуматься о чем не надо и придумать демократию.
– Что придумать?
– Способ убить совесть во всех, а не только в избранных.
– Не понимаю.
– Честно говоря, я тоже не понимаю, почему при единоличной власти совести нет у одного и у его приспешников, а при власти народа – у всего народа. Может, дело в самом институте власти?
К нам приближались голоса.
– Почему волков было так мало? – Мне вспомнилась чудовищная битва на причале.
– Сюда большие стаи редко приходят, – машинально ответила мисс Перемудрила, при этом очень сильно о чем-то размышляя. – Чем дальше от кладбища, тем меньше.
Нас увидели. Сюда бежали люди, много людей. С факелами и оружием.
– Спасите! Стрелок здесь! – завопила находившаяся под прицелом наследница. – Я поймала стрелка!
Лук…, тьфу, гнук был у меня в руках. Все это видели. «Запретное оружие», – всплыло в мозгу. Взявшему в руки – смерть.
– Увидела кого-то, он за мной, я побежала, он догнал… Это Чапа! Ангел Чапа! У ангела гнук! – визжала Аглая, как недорезанная.
Я тупо озирался. Меня брали в кольцо, которое сжималось, ощетинившись копьями. Можно было потрогать острия пальцем, если б не было жалко пальцы.
– Ангел убил Карину! Хотел убить меня как свидетеля! – навзрыд орала Аглая, упав на колени, словно от пережитого ужаса. – Я все видела! Я расскажу!
У меня забылись все слова. Шок, ступор, непонимание. Как?! Давно опустив лук-гнук, я отстраненно наблюдал за происходящим, словно все это было не со мной. Так может быть? Неужели поверят? И мне им нечего сказать, все видели, как я угрожал запретным оружием.
Вперед вышла Астафья. Ее меч коснулся моего горла, вторая рука вырвала л… нет, раз уж я в чужом мире, пусть будет именно гнук.
– Связать и увести, – приказала она войникам.
Только теперь я различил, кто нас окружает. Войники всех царисс. Видимо, первыми рванули через стену, как только вооружились.
– Спасибо, вы спасли мне жизнь! – Аглая чуть не полезла к Астафье с лобызаниями.
– До разбирательства – ее тоже, – спокойно отстранилась Астафья.
Глава 12
Карцер – обложенный камнем колодец глубиной в два моих роста и метр в поперечнике. Сверху – мощная бревенчатая крышка. Постаравшись, враскоряку можно подняться до крышки. Сверху снаружи она закреплена вставленным клином, не поднять. Щели нет, вся конструкция притоплена в землю. Звуков не доносится никаких. Где находится карцер, осталось тайной: меня привели и спустили с мешком на голове. Где-то рядом наверняка ожидают участи Фома, Глафира и Аглая. Если крикнуть, то, наверняка, есть шанс, что меня услышат.
Кричать не хотелось.
Из «мебели» – только глиняная посудина для «вдруг приспичит». В карцере можно стоять, сидеть на полу и лежать на полу в позе двойки, которую сжало тисками. Холодно и промозгло. Вот я и узнал, что такое карцер, как однажды возмечталось.
