Игорь резко развернулся. «Веревка» стремительно исчезла в траве.
Гадюка!
От ужаса внутри Морозова все похолодело. Сердце заколотилось.
— Тварь, — прошептал он. — И ведь рядом совсем ползаешь, гадина…
Игорь терпеть не мог змей, патологически их боялся. Восторг натуралиста Дроздова, с которым тот хватался за любую ползучую хреновину, был Морозову категорически чужд.
Игорь по широкой дуге обошел место встречи с гадом, заскочил в сарай и снял с гвоздя косу. Критически оглядел лезвие. Не фатально, но ржавое. Так дело не пойдет. Он внимательно поискал возле стены и с радостью обнаружил точильный камень…
На жаре окашивать двор было нелегко. Сухие стебли плохо срезались, норовили сломаться, да и косарь, честно говоря, из Игоря был аховый. С него сошло семь потов, прежде чем удалось привести в порядок сравнительно небольшой пятачок перед домом. Зато мальчишки с удовольствием помогали ему сносить скошенную траву в одну большую кучу.
Когда с сенокосом было покончено, Игорь плюхнулся в тень, отдуваясь, а дети с восторгом сиганули в ароматный стог.
— Ну, хоть кому-то хорошо, — пробормотал Игорь, сдувая капли пота со лба.
Подходило время обеда. Поскольку сегодняшняя добыча состояла только из натруженных непривычной работой мышц и разболевшихся ран, Морозов понял: готовить придется все тот же суп из тушенки. На этот раз он не стал разнообразить меню сомнительными салатами, а просто сунул верхушки крапивы в кастрюлю вместе с кубиками и содержимым консервов. Получилось значительно лучше, чем накануне.
Пока суп остывал, Игорь размышлял над ночным происшествием. Если кто-то вчера слопал пол-кастрюли, то ведь ничто не мешает этому «кому-то» сделать это и сегодня?
— Надо будет подготовиться, — решил Игорь. Он подметил, что снова стал часто разговаривать сам с собой, как в первые дни после пробуждения. Хмыкнул и будто бы назло сказал: — Ну и ладно. Как хочу, так и делаю.
Морозов вышел на крыльцо и крикнул мальчишек. Те прибежали вспотевшие, грязные, довольные. В глазах каждого тлели червоточинки испытанного горя и пережитых ужасов, но червоточинки эти сидели глубоко, не вылезали наружу без крайней необходимости. Коля, Олег и Андрюшка даже сейчас, даже среди этого чудовищного мира оставались детьми. И Морозову было приятно создавать вокруг них островок… нормальности.
— Пап, ты звал?
— Звал. Умываться и кушать…
За день Игорь еще несколько раз выходил косить траву, проверял ловушки и разведывал, как подобраться к пруду с утками. А под вечер сделал вместе с детьми небольшой обход новых владений.
Они обогнули хутор по широкой дуге. К западу раскинулось широкое поле, поросшее сорной травой, на юге — тот самый заболотившийся пруд, к которому Игорь не решался подходить без предварительной разведки, на востоке рос густой ломкий ивняк. На севере же Морозов снова столкнулся с сырью. Под ногами чавкало, вокруг колосился тростник. Но это уже было не болото, скорее, река. Хутор находился между двумя водоемами, и это Игоря обрадовало. Была перспектива рыбалки и охоты.
Думая об охоте, Игорь задумался о том, как, собственно, зверя бить? Если с зайцем, попавшем в силки, все было более-менее ясно, то как быть с уткой? Ее в ловушку еще надо заманить, да и какой должна быть эта ловушка, Игорь не представлял. Голубей он в детстве ловил, на леску с крючком и хлебную крошку. Но то был голубь — городской, тупой и жадный. Лесную горлицу так просто не купишь. А уж утку и подавно. Нужно было какое-то оружие, способное бить жертву на расстоянии. В голову приходило лишь два варианта: метательное копье и лук со стрелами. Морозов пришел к выводу, что надо сделать и то и другое.
Домой он вернулся в приподнятом настроении. Тут же отправил детей играть, взял топор и срубил несколько длинных орешин. Ободрал с них кору и начал мастерить лук.
Задача, впрочем, оказалась не такой уж простой. Натянуть веревку на палку не составило труда. Однако изготовить более-менее внятную стрелу, было сложно. Ветки были кривые, пришлось вытачивать из довольно толстого стволика. С оперением тоже пришлось повозиться. Не зная, каким образом делать правильно, Морозов испробовал множество вариантов, и в конечном итоге просто плюнул на это дело. Метров на семь-восемь стрела летела вполне сносно и без оперения, потом все равно теряла силу и шла боком. Кончик Игорь заточил и обжег на огне.
Изготовив несколько таких стрел, он пошел тренироваться во двор, несмотря на то, что уже почти стемнело. Спустя пару минут он лишился трех стрел из пяти: две улетели неведомо куда, одна сломалась, ударившись о камень. В старый матрас, служивший мишенью, попали только две стрелы, но ни одна не смогла пробить ветхую ткань.
С такой техникой нечего было и мечтать об успешной охоте. Зато детям лук понравился. Они тут же принялись носиться с ним по дому, стреляя из одной комнаты в другую. Пару раз Игорю даже пришлось успокаивать не на шутку разошедшихся лучников, которые никак не могли разрешить вопрос очередности: каждый хотел стрелять именно сейчас, а не после другого, и дело кончилось небольшой потасовкой. Морозов вмешался, отобрал лук и пообещал потом каждому сделать такой же. На этом инцидент был исчерпан, а Игорь взялся за копье.
В теории это было значительно проще, чем лук. В учебниках писалось о том, что древние люди вообще делали копья в виде палки с обожженным острием и как-то умудрялись со всем этим успешно выживать. Но и тут обнаружились подвохи. В убойную силу просто заточенной палки Игорь не верил. Он понимал, что не сможет метнуть ее так, чтобы прибить хотя бы утку. Требовался наконечник. В голову приходил только нож, примотанный к палке. Игорь даже нашел в хуторском хозяйстве подходящее лезвие и сбил с него ручку. Расколол древко, втиснул в щель железку. Получившаяся конструкция оказалась слишком громоздкой, и ее пришлось еще долго доводить до ума, подтесывая и подтачивая, прежде чем окончательно замотать место соединения капроновой веревкой. Перед сном Игорь на пробу метнул дротик в стену. Тот вонзился между бревнами и застрял. Когда Морозов его вытаскивал, нож ушел в сторону. Нужно было перематывать.
Это уставший Игорь решил оставить уже на утро.
Заснул он сразу. Мальчишки, к тому времени уже сами угомонились и залезли в кровать. Сквозь сон Морозов подумал, что капризничают дети только дома с мамой, а в экстремальных условиях быстро берутся за ум…
О своем намерении устроить ловушку на неизвестного ночного гостя Игорь вспомнил лишь утром, когда обнаружил, что из кастрюли снова кто-то ел. На этот раз визитер поступил наглее: не стал хлебать из общего котла, а аккуратно налил себе в тарелку, все съел, но посуду за собой не помыл.
Игорь оглядел дом, стараясь понять, что еще мог трогать гость. На глаза попали не убранные с вечера инструменты, парочка ножей, топор, недоделанное копье.
По спине пробежал холодок.
Неизвестный мог запросто прирезать спящих…
Правда, убивать Морозова смысла не было. Он готовил еду, не надоедал. Ночью можно было прийти и спокойно поесть. Куда не глянь — сплошная выгода. С другой стороны, кто знает, что может взбрести в голову неведомому ночному визитеру?
