«Змея укусила», — мелькнуло в голове Морозова. Под рукой не было даже ножа, чтобы разрезать рану и отсосать яд, не говоря уж о всяких сыворотках, о которых Морозов имел крайне смутное понятие.
Колька с визгом влетел в Игоревы объятья. Морозов подхватил легкого пацана.
— Что? Что случилось? — Он оглядел Колю. — Ну? Укусила?
Игоря переклинило, что причиной крика мальчишки была именно змея. Как городской житель Морозов сам панически боялся змей.
— Там! Там! — Колька захлебывался от волнения. — Там!
— Что там? Змея?
Мальчишка замотал головой.
— А что же?
— Скелеты!
Игорь сплюнул.
«Твою мать! Скелеты там! Я тут чуть не обделался, а у него там скелеты…»
— Ты же уже видел скелетов раньше, — выдыхая, сказал Игорь. — Видел же?
— Видел… — у Коли задрожал подбородок. — Только там они… страшные…
Он заплакал. У Игоря ёкнуло в груди, и он прижал к себе пацана. Тот, словно только этого и ждал, зарыдал сильнее.
— Ну, всё-всё… — пробормотал Морозов вечную взрослую скороговорку. — Уже прошло… Уже не страшно.
Он опустил ребенка на землю, взял за руку и повел обратно. И только добравшись до Андрюшки с Олегом, вдруг сообразил: Коля бежал оттуда, куда они шли.
— Погоди-ка… — Игорь развернул мальчишку к себе. — А ты как там оказался?
— Не знаю… Я шел, потом пописать остановился… А вы уже потерялись… Я и побежал. — Он всхлипнул. — А там скелеты…
— Почему же не позвал нас?
— Не знаю… Испугался.
Андрюшка сочувственно похлопал Колю по плечу. Как взрослый.
— Ладно, — решил Игорь, — сейчас отдохнем, а потом посмотрим, что там за скелеты.
— Не надо, — с дрожью в голосе попросил Колька. — Не надо…
— Я пойду, — строго сказал Игорь. — Меня они точно не тронут. И если вы со мной рядом будете, тоже ничего не будет. Понятно?
Дети закивали.
— Вот и ладно. Тогда сидим, приходим в себя, а потом уже идем. А ты, Коля, больше не отставай. Если в туалет захочешь — предупреди. А то вдруг бы там был кто похуже скелетов…
— Кто? — моментально уточнил Коля, Слезы у него высохли. Он смотрел на Игоря и ждал ответа. Андрюшка с Олегом тоже смотрели.
Морозов лихорадочно соображал, что сказать. Нужно было найти ответ. Такой, чтобы и страшно было, и не перекосило детские мозги — и без того на долю пацанов выпало слишком много жестокости…
— Бабай, — многозначительно произнес Игорь.
На детских мордашках нарисовалось разочарование.
— Бабая нет, — вздохнул Олег.
— С чего ты взял?
— Мне мама говорила. А еще говорила, что бабая бояться нельзя.
— Мама погорячилась, — осторожно сказал Игорь. Нужно было, чтобы дети кого-то опасались. Бояться не надо, а вот опасаться стоит. Он продолжил: — Это раньше бабая не было, а сейчас есть. Такой страшный бабай, что лучше вам с ним не встречаться никогда. Бояться не надо его, но лучше стороной обходить. Если увидите его, то надо спрятаться и вести себя тихо. Поняли?
Коля кивнул, а Олег недоверчиво уточнил:
— Как же мы узнаем, что это бабай, если мы его не видели?
— Я подскажу, — успокоил Игорь. — Я видел.
— А какой он? — спросил Андрюшка.
Морозов вспомнил, как смотрел на него Буфер. Как мелко подрагивали его руки, когда он с удовольствием хэкая, бил ногами Игоря в живот…
— Страшный он. Мерзкий. Глаза большие и смотрит недобро. Но вы, главное, меня слушайтесь, не шумите. И он вас не тронет.
— А ты его не боишься? — не унимался Олег.
Игорь размышлял лишь секунду, прежде чем ответить.
— Нет. Раньше боялся, а сейчас нет. Пойдем?
Он поднялся, отряхнулся. Две детские ручонки тут же протиснулись ему в ладони.
— А я? — возмутился Олег.
Андрюшка тут же протянул ему руку. И снова его жест получился совсем недетским.
— Пошли.
Вчетвером, держась за руки, они двинулись к рощице. Скоро Игорь увидел среди деревьев строения хутора. Ветхие, заброшенные.
Национальная эстонская особенность хуторского расселения — обсадить дом елями и сиренью, да так, чтобы со стороны самого дома было не видно. Пока вплотную не подойдешь, не разберешься, есть хозяева дома или нет. И достаток не угадаешь сразу. Богатый хуторянин? Бедный? А вот хозяевам все хорошо видать.
Национальная особенность. Хуторской индивидуализм.
Здесь со временем лесопосадки разрослись, поднялись, раздвинулись. Хутор совсем скрылся с глаз. Дорога кончилась, пришлось продираться через кустарник и бурелом.
Юркие пацаны пролезали под ветками, а крупному Игорю приходилось двигаться напролом. Он ломал сучья, отгибал ветви, прикрыв руками глаза, пролезал через густую сеть хлесткой сирени.
Скелеты, которых испугался Коля, выглядели действительно жутко. Двое, видимо, хозяева. Они сидели на почерневшей от старости лавочке-завалинке перед домом. Буйные заросли дикого винограда окутали человеческие останки плотным пледом. Сквозь стебли и листья скалились черепа, торчали сгнившие, обтянутые высохшей кожей, кисти рук. Казалось, мертвецы тянутся к гостям, и лишь зеленая поросль удерживает их от нападения.
Жуть. Бр-р.
Сквозь щель между досками на веранде проросло дерево. В доме царила тишина. Казалось, тут даже птицы не поют.
Дети прижались к Игорю. Он осторожно подошел к скелетам.
— Здрасьте… — вырвалось у Морозова, и он прикусил язык. Нашел время шутить.
Игорь обошел мертвых хозяев, заглянул внутрь домика.
Запах сырости. Покосившиеся двери, пустые окна.
Игорь тихонько постучал посохом по дверному косяку. В тишине кто-то зашуршал, маленькая серая тень метнулась по полу. Мышь.
Морозов пошарил по стенам, нашел в углу две ржавых лопаты.
— Понятно. Жили были дед да баба… — еле слышно пробубнил Морозов.
Он обошел хутор по кругу, раздвигая заросли. Дети неотступно следовали за ним, вперед не лезли. На заднем дворе валялась пожелтевшая сетка-рабица и ряд клеток вдоль стены. Глядя на мелкие косточки, валявшиеся за прутьями, Морозов добавил:
— И была у них курочка-ряба. — Помолчал. — Ладно, ребята. Тут отдохнем. Только надо одно дело сделать.
— Какое? — ёжась, спросил Колька.
— Важное…
Игорь вернулся к входу. Вытащил лопату, ту, что была в наиболее приличном состоянии. Вышел на заросший огород и начал копать яму. Вскоре к нему молча подключились дети. Вместе они отрыли вполне приличную могилу. Морозов осторожно освободил останки хозяев от виноградных веток. Кости развалились, и вместе с этим ушла из них вся жуть. В углу веранды нашелся подгнивший брезентовый тент. В него Игорь завернул кости горемычных эстонских хуторян и уложил их в яму. Не зная, что сказать, просто махнул рукой: прощайте, мол. Забросал могилу землей, соорудил простенький крест из веток.
