Глава четвертая
Спорьте отчаянно
Культивируйте сильные мнения и спорьте о них, только основываясь на фактах
Наша руководящая команда в Netflix была неистовой. Мы были настроены агрессивно в том прекрасном интеллектуальном смысле, что готовы были спорить просто для того, чтобы узнать точку зрения другого человека, так как, хоть вы и не согласны с ней, но считаете этого человека по-настоящему умным и хотите понять, почему он думает так, а не иначе. Это уважение к интеллекту своих коллег и неподдельное желание раскрыть основы их ви́дения проблемы приводило к активному обмену вопросами, причем процесс в основном оставался продуктивным и цивилизованным, хотя зачастую и довольно колоритным. Команда также проводила интенсивные сессии вопросов и ответов на многочисленных форумах для сотрудников, открыто вступая в дискуссии.
Вероятно, главная причина того, что компания могла постоянно обновлять себя и процветать, состояла в том, что вопреки огромному количеству действительно пугающих проблем, что катились на нас так быстро и так свирепо, мы научили людей спрашивать: «Откуда ты знаешь, что это так?» Или мой любимый вариант: «Не мог бы ты помочь мне понять, что привело тебя к такому убеждению?» Например, у нас велась ожесточенная борьба за уменьшение времени буферизации (количество времени между кликом на видео и началом воспроизведения). Это была чудовищная проблема, понять которую были в состоянии только инженеры. Мы сказали нашим людям из маркетинга и продаж, что неправильно набрасываться на инженеров со словами вроде: «Ты должен починить эту проклятую буферизацию!» Им стоило спросить: «Помоги мне понять, почему буферизация занимает так много времени». И мы очень ясно дали понять, что вопрос должен задаваться искренне. Если, спрашивая, люди проявляют неподдельный интерес к проблеме, над которой работают другие, могут быть выстроены великолепные мосты взаимопонимания. Ответ на вопрос о буферизации оказался просто шокирующим для нетехнического персонала, понятия не имевшего о том, с какими невероятными трудностями приходилось иметь дело нашим инженерам.
С течением времени этот способ задавать вопросы помогал развитию любопытства и уважения и способствовал бесценному обучению тому и другому как внутри групп, так и между разными рабочими направлениями. Он также препятствовал возникновению слухов и передаче информации обходными путями. Я была очень горда, услышав однажды, как инженер с очевидной искренностью говорит менеджеру по маркетингу: «Я слышал, что на привлечение клиентов потрачено 7 млн. Можешь рассказать мне, как это работает?»
Новым менеджерам часто требовалось какое-то количество времени для привыкания к этой практике. Один парень с внушительным резюме решил представиться команде, созвав общую встречу, которую решила посетить и я. Когда он начал рассказывать им о проблеме, над которой они интенсивно работали, один из инженеров поднял руку и сказал: «Мы так рады видеть вас здесь, и нам не терпится научиться чему-то у вас, но я думаю, вам стоит знать, что мы уже знакомы с этой проблемой и очень серьезно работаем над ней». Новый работник не побеспокоился узнать о том, что команда добилась феноменального прогресса в этом вопросе. Когда я уходила со встречи с новым менеджером, он спросил меня: «Кем он вообще себя считает? Как он смеет так со мной разговаривать!» Я сказала ему, что это был один из наших лучших инженеров и что мы культивируем практику расспросов скорее о проблемах, с которыми человек справился, а не предположительно понял их. Netflix оказалась для этого менеджера слишком далекой, чуждой культурой, и продержался он там недолго.
Гораздо более была распространена ситуация, когда люди учились признавать и ценить этику вопросов.
Имейте мнение и будьте правы бо́льшую часть времени
Нет проблемы в том, что у каждого человека есть твердое мнение. Напротив, важно, чтобы это мнение было и чтобы его отчаянно отстаивали в спорах. Однако мнения людей должны всегда основываться на фактах. Необходимость того, чтобы решения принимались на основании фактов, не умаляет важности мнений. Это просто означает, что от людей ждут, чтобы они очень старательно обосновывали свое мнение. Я часто говорю директорам: «Имейте мнение, занимайте четкую позицию, будьте правы бо́льшую часть времени». Мнения бесполезны, если люди, занимающие ту или иную позицию, не готовы защищать их с фактами. Одна из больших опасностей в бизнесе – люди, умеющие выигрывать споры за счет своей силы убеждения, а не конкретных обстоятельств дела. У нас был один работник, фантастически умевший отстаивать свою точку зрения. Я хочу сказать, что, слушая его, вы практически впадали в транс, настолько красноречив и убедителен он был. Но он почти всегда был неправ.
Мы установили в Netflix стандарты, согласно которым людям стоило вырабатывать собственное мнение, вникая в факты и с открытым сердцем выслушивая основанные на фактах аргументы, с которыми они не согласны. Изначально это проистекало из того, что большинство работников были математиками и инженерами. Они жили и дышали научными методами, полностью основанными на исследовании фактов и последующей настройке понимания проблемы и способов ее решения. По мере роста компании мы сознательно поощряли одержимость фактами и наукой во всей компании, а не только в среде инженеров. Но чтобы широко внедрять эту этику, компания совсем не обязательно должна быть инженерной.
Заметьте, я говорю «одержимость фактами», а не «одержимость данными». В последние годы мы могли наблюдать обожествление данных, будто бы данные сами по себе – это ответ, истина в последней инстанции. Опасное заблуждение считать, что данные составляют факты, нужные для ведения бизнеса. Конечно, надежные данные жизненно важны, но вам также нужны качественные идеи и хорошо сформулированные мнения, вам нужно, чтобы ваша компания оспаривала эти идеи и мнения – и делала это с удовольствием.
У данных нет мнения
Я любила моменты, когда мы нанимали кого-то нового в отдел изучения данных, особенно в первое время. У всех у нас были собственные убеждения по поводу потребительского поведения, но все они опровергались. Вначале мы высказывали предположения о том, как ведут себя клиенты, взяв за основу себя как клиентов. В спорах мы будто перетягивали канат: «Они смотрят не так, нет, нет, я так не смотрю». С переходом к потоковому вещанию мы начали получать реальные данные о просмотрах. До этого мы знали только, какие DVD мы отправляем людям и какие они ставят в лист ожидания (почти забытая теперь функция, позволяющая выделить так много фильмов, сколько люди хотят, чтобы они были им отправлены, как только DVD вернутся на склад). Теперь мы вдруг могли видеть, какой контент люди наиболее сильно жаждали получить. Кто мог знать, что они в восторге от таких программ, как «Хватай не глядя» (Storage Wars) и «Люди болот» (Swamp People)? Поток данных развенчал многие из наших прежних мифов.
Данные – это отлично, данные – это сильно. Я люблю данные. Но проблема в том, что люди становятся излишне привержены данным и часто воспринимают их слишком узко, в отрыве от широкого бизнес-контекста. Они считают это скорее ответом, а не основанием для хороших вопросов. Мне нравится разъяснение, которое дал Тед Сарандос по поводу наилучшего использования данных. Он сказал, что при принятии решений в его команде по контенту данные – это скорее информационное дополнение, чем основной драйвер. Когда Netflix запускала «Карточный домик» (House of Cards), много внимания было отдано тому, как команда Теда выполнила столь искусную работу по добыче зрительских данных Netflix: она пришла к заключению, что сериал хорошо пойдет потому, что, согласно опросам, успехом пользовалась как главная звезда сериала, так и еще одна драма, основанная на событиях, разворачивающихся в коридорах власти Вашингтона, – «Западное крыло» (The West Wing). В действительности, хотя данные отлично помогали, огромную роль в принятии решения о запуске сериала сыграл исключительный талант Дэвида Финчера (David Fincher), занятого его разработкой.
