— Зачем? — спросил Брунетти, вглядываясь в горизонт. Туда, где линия бирюзовой воды стиралась и смешивалась с небом.
— Это моя родина. И ее корни оттуда. Кроме того, я бы хотела посетить с нашей дочерью могилы моих родителей и рассказать ей, как я жила, — вздохнула я и положила голову на плечо любимому бородачу. Попутно поцеловала пухлую щечку Алисы. Счастье… а ведь как много делает любовь! Объединяет, создает, восхищает!
Любовь — самое мощное, фундаментальное чувство.
— Хорошо, чужестранка! Покажешь и мне свою родину. Я так и не понял до конца, как в том захолустье смогла вырасти настолько удивительная женщина! — Дарио до хруста ребер вжал меня в свой бок. А раз Брунетти начал сыпать комплиментами, то это значило, что в ближайший час нам понадобятся услуги няни. Потому что хитрый мужик ничего просто так не делает и меня ждут жаркие развлечения на супружеском ложе.
— Пошли в дом, Мария. Хочу показать тебе спальню, — глухо с хорошо знакомой хрипотцой в голосе, проговорил Дарио, полностью подтверждая мою догадку.
Я улыбнулась ему кокетливо, самой нетерпелось глянуть, где там наша спальня.
— Иду-иду, не подталкивай. Еще Алису разбудишь! Тогда точно будет не до развлечений! — огрызнулась я, чувствуя как Брунетти нетерпеливо подталкивает меня к крыльцу. И что его желание крепнет с каждым шагом.
— Что, вспомнил, как в этом самом море меня тискал и зацеловывал? — я решила подлить масла в огонь, напомнить самые пикантные подробности из прошлого, — А здесь на топчане у нас с тобой был романтический ужин. А здесь, — мы вошли в коридор, и я махнула рукой в сторону гостиной, указывая на стол, — Здесь я в тебя картошкой кидалась, а ты меня красным вином поливал.
— И трахал, — довольно заключил мой тестостероновый бородач.
Дарио спешно, но очень бережно передал дочь на руки няне и глянул на нее так, что несчастная женщина чуть не поседела. Это значило, что она должна в оба приглядывать за ценным сокровищем. За ней же будут приглядывать охранники, которые всегда рядом с нами.
— Пошли, Мария, я тебе покажу еще пару памятных мест и напомню, чем мы там занимались, — нетерпеливо прорычал Брунетти.
И как он со своим либидо выдержал период воздержания, после родов, для меня до сих пор загадка.
— Ты меня любишь, Дарио Брунетти? — спросила я, утопая в объятиях мужа и наслаждаясь его жадными поцелуями.
— Я тебя люблю, Мария Брунетти… моя чужестранка!
***
Иногда мы смотрим на волны в море или на огонь, на вечную стихию, и нам кажется, что весь мир перестает существовать. Есть только бесконечность.
Так и я обрела рядом человека, глядя в глаза которому, я поняла, что готова прожить рядом с ним бесконечность.
Если любить, то только утопая, сгорая от эмоций.
Дарио Марнфредо Брунетти стал для меня именно тем человеком, которого я полюбила вопреки и без оглядки. А я кто для него?
Просто Мария? Глупая болтливая чужестранка?
— Любимая женщина! Моя! Моя жена, — этот рев моего сицилийского медведя в моменты наших откровений, обычно в постели, для меня значит больше стихов и поэм от романтиков.
Я знаю точно, что я для Брунетти больше, чем просто Мария.
Я для него бесконечность…
Конец
