— В своем доме я имею право находиться где захочу. Мы ведь так и не разделили имущество после развода! Не знаю, как принято у тебя в твоем клане бородатых, но во всем цивилизованном мире бывшая жена смело может рассчитывать на хорошие отступные и половину имущества.
Ай да Машка — неваляшка! Можно было бы посмеяться над моей беспросветной глупостью и отчаянной храбростью. Но лучше было поржать с вытянутой косматой морды. Брунетти выглядел так, словно я его прилюдно скисшим борщом накормила. Озверевший вид демона должен был бы меня образумить. Но видно шального идиотизма во мне поднакопилось за время страданий в доме Дарио. Уж очень захотелось ему насолить. Воспользовавшись молчанием ошарашенных сицилийцев, я продолжила свое сольное выступление.
Кокетливо провела пальчиком по спинке кресла и кивнула на него:
— Присаживайся, Дарио. У нас запланированный ужин, твоя любимая жареная картошка с луком. А вы, господа итальянцы, возвращайтесь завтра на совещание. Некультурно вламываться в чужой дом так поздно и без моего приглашения, — я очаровательно улыбнулась Валенсио, который сейчас напоминал облезшего стервятника и махнула остальным мужчинам, великодушно указывая на выход. Сами — то они недалекие, сразу не поняли смысла моих слов.
Валенсио в растерянности обернулся к Дарио, ожидая приказа. Может, решил, что Брунетти сейчас скажет сварить меня в кипящем масле и посолить к ужину за дерзость.
Я подарила свою бесценную улыбку и ему. Давно я бородатому не улыбалась!
У Дарио так громко заскрипели зубы, что я хотела предупредить, что скалиться вредно для эмали, а в его возрасте особенно. Зубы-то не молочные, новые не вырастут. Но решила не перегибать, уже и некуда. Достаточно наболтала.
— Завтра в девять встреча в Будве в Жадране, — процедил Дарио не глядя на своих людей и испепеляя меня чернющими глазами.
Это значило, что мужчины свободны и должны проваливать.
Что они благоразумно и сделали.
Вот только когда за ними захлопнулась дверь, и я осталась наедине с обозленным Дарио, до меня дошло, какую глубокую могилу я себе вырыла.
Зато Брунетти заметно повеселел, а в его зрачказ заплясали языки пламени.
Он двинулся на меня, как ударная волна после ядерного взрыва. Вся решимость во мне превратилась в отчаяние, а кровь заледенела. Божечки, что он сейчас со мной будет делать…
Глава 47
— Что ты собрался делать?! — взвизгнула я осипшим голосом, когда лапа Дарио схватила меня за локоть и потащила в сторону дивана.
— Делить имущество, заносчивая и непослушная чужестранка, — с ужасающим оскалом прорычал зверюга, — Диван теперь твой.
Брунетти стегнул меня по жопе так, что я взвизгнула и потеряла равновесие. Шлепнулась на кожаную поверхность, оказавшись так низко перед громадным верзилой, что мне в нос уперлась пряжка от его ремня.
— Раз диван мой, то не подходи к нему. Я дарю тебе кресло, — я попыталась оттолкнуть в стальной живот Брунетти, скалистый мужик не шевельнулся. Продолжил свою царскую забаву — пугать меня до икоты.
Схватил своими лапами бретели на моем платье и дернул в стороны. Бархат жалобно затрещал и порвался в области декольте. Мой кружевной лиф оказался в поле зрения раздраконенного бородача.
— Кресло тоже твое, — Дарио схватил меня за волосы, руша прическу, и вздернул вверх. Дотащил меня до кресла, и толкнул на него.
От бурлящей во мне злости, я вскипела. Вцепилась в ворот его рубашки и дернула в стороны. Пуговицы веером разлетелись по полу. Широкая грудь сицилийца в волосах и татуировках вздымалась от дыхания, натягивая мышцы до треска кожи, такие накаченные, словно прорисованные художником — анатомом.
Раз Брунетти решил рвать одежду на мне, то пусть не думает, что я останусь в долгу. И рубашка только начало.
— Тогда забирай себе стол с жареной картошкой, — я зачерпнула горсть картофельных долек и с силой зашвырнула ему в ошарашенную морду.
Мое сердце колотилось так быстро, я даже испугалась, что оно проломит грудную клетку раньше, чем Дарио мне голову в поисках мозгов.
Это ж надо быть такой отчаянной дурой, что б бороться с сицилийским медвежарой в два раза больше меня.
Я сидела на кресле и с ужасом ждала следующего хода Брунетти. Он же с высоты своего исполинского роста нагло разглядывал мои сиськи в прозрачном лифчике. И взгляд его темнел уже не от раздражения и злости, а от сгущающейся похоти. Становилось по настоящему страшно и жарко.
— Картошка моя, а вино твое, — пророкотал он довольно. Взял бокал с красным вином и… выплеснул его мне на грудь!
Я зашипела, как раскаленный уголь. От неожиданности вскочила с места, упершись в этого гранитного амбала.
— Стол пусть будет твоим, — рыкнул Дарио и подхватил меня под задницу. В мгновение крутанулся с моей тушкой на руках, и усадил попкой на край столешницы. Свободной рукой смел фаянсовые тарелки, и они с чудовищным грохотом разбились. Осколки засеяли пространство вокруг нас.
Брунетти даже глазом не моргнул. Схватил подол моего платья и одним точным движением дорвал его, превращая в две отдельные половины. С вожделением оценил мое белье и чулки с подтяжками, которые должны были стать ему подарком после ужина. Наклонился ниже…
Я чуть не взорвалась от возбуждения, когда он пошло слизал стекающие от груди по животу капли красного вина. Его язык оставлял на коже горящие борозды, а борода щекотала мою нежную кожу, вызывая мурашки предвкушения.
— Мебель мы поделили, — пискнула я, пытаясь сосредоточиться. А непослушные руки сами потянулись к поясу на брюках Дарио. Я ловко расстегнула металлическую пряжку и дернула за нее ремень, полностью высвобождая его из шлеек.
В паху у сицилийца уже выросла Пизанская башня, и у меня между бедер подмочило фундамент в ожидании этой постройки.
— Как ты предлагаешь делить особняк?! — сложив ремень вдвое, я вызывающе растянула его перед бородатым демоном. По жопе ему всыпать, что ли?!
— Подоконник тебе.
Брунетти прихлопнул меня по спине, как букашку. Скомкал остатки целой ткани платья и вздернул меня, как куклу.
А потом потащил и к окну. По пути облапывая, прижимая спиной к своему внушительному стояку, и сдергивая с меня остатки платья.
Сицилиец заломал меня грудью на холодный мраморный подоконник. От нашей борьбы я запыхалась и вспотела. А низ живота стягивало от возбуждения.
Ой, что сейчас будет…Мм, самый бешеный секс обычно после ссоры. Хотя, с Дарио он всегда неудержимый и порочный. Но сейчас мы оба были взвинчены и заведены до предела.
Секунда и Брунетти отклонился. Я хотела разогнуться и отойти, но почувствовала острые клыки на нежной коже ягодицы.
Дьявол! Дарио укусил меня за задницу. Еще и так больно, что чуть слезы не брызнули из глаз.
