Решение далось непросто, потому что следователь Зимин снова был в больнице, продолжая работать с персоналом двух отделений – кардиохирургического и хирургического, и знакомство заместителя главврача по хозяйственным вопросам и убитой пациентки могло иметь для следствия важное значение, вот только кодекс чести все равно требовал для начала выслушать версию Тихомирова самому. Ладно, до завтра время терпит, а больше филонить ему Радецкий все равно не даст.
Он и про свое открытие, что Елена Михайловна Валуева приходилась дочерью тому самому Михаилу Сурикову, который добивался правды в деле о хищении самолетов из воинской части, ничего Зимину не сказал, частично из-за того, что верная Петровская еще не раздобыла нужной информации, а частично из-за того, что о версии с самолетами Зимин не хотел и слушать.
«Гордыня в тебе говорит, Владимир Николаевич, – сказал он сам себе и усмехнулся. – Гордыня и высокомерие. Не хочешь чувствовать себя дураком и видеть снисходительный взгляд Зимина. А еще, признайся, хочешь сам разобраться в том, что случилось. И почему тебя опять тянет кому-то что-то доказывать?»
Петровская появилась в приемной в аккурат к концу планерки, точно зная его расписание. По ее невозмутимому лицу трудно было что-то прочитать, но Радецкий знал, что она бы не пришла, если бы не узнала что-то важное. Поэтому он пытался побыстрее закончить разговор с начмедом, который, как назло, никак не уходил, озвучивая все новые и новые вопросы, несомненно важные и требующие решения, но в свете последних событий интересующие Радецкого гораздо меньше, чем то, что могла сообщить Петровская.
– Здравствуйте, Мария Степановна, – сказал он, когда от начмеда наконец удалось отделаться, – проходите в кабинет. Чай будете?
– Выпью, – благодарно кивнула медсестра.
– Анечка, Марии Степановне – чай, мне кофе, – распорядился он и увел Петровскую в кабинет, бережно поддерживая под локоток.
– А вы ведь были правы, Владимир Николаевич, – сказала та, сделав первый глоток и дождавшись, пока за секретаршей закроется дверь. – Валуева, когда я ее видела в четверг, действительно шла из палаты Нежинской. Нюша видела ее там, когда пришла забирать посуду от завтрака.
– А в какой последовательности они пришли? – быстро спросил Радецкий, чувствуя знакомый холодок, пробежавший вдоль позвоночника. Так было всегда перед большим открытием. – Эта ваша Нюша уже уходила, когда Валуева появилась в палате?
– Нет, в том-то и дело, что наоборот, – покачала головой Мария Степановна. – Когда Ксюша принесла завтрак, то Нежинская была в палате одна, а когда вернулась забрать посуду, то обнаружила там Елену Михайловну. Та сидела на стуле у кровати, но при виде Нюши встала и ушла, сказав, что не будет мешать, но обязательно зайдет позже.
– Так, еще раз, вы же понимаете, что это очень важно, Мария Степановна, – быстро сказал Радецкий. – То есть раздатчица утверждает, что Валуева ушла в то время, когда она сама еще была в палате?
– Да, именно так. Елена Михайловна покинула палату, в которой остались Нюша и Нежинская. После этого я увидела Валуеву в коридоре, и она шла к лифту. То есть Нежинская в это время была еще жива.
– Она была жива, но доктор Валуева обещала вернуться, – задумчиво сказал Радецкий.
– Но вряд ли она имела в виду, что вернется через пять-десять минут, – мягко возразила Петровская. – Возможно, она планировала снова зайти к Нежинской через какое-то время или пару дней. Вот только зачем она вообще к ней приходила?
– Лучший способ что-то узнать – это спросить, – пробормотал Радецкий себе под нос.
– Простите, что?
– Ничего, Мария Степановна, ничего. Это я сам с собой разговариваю. Вы пейте чай. Вот, у меня есть вкусное печенье, как раз такое, как вы любите. – Он поставил на стол жестяную коробку с рассыпчатым печеньем, пообещав себе купить для Петровской такую же и делать это регулярно. – Вы мне очень помогли. Спасибо.
– Вы только будьте осторожны, Владимир Николаевич, – попросила Петровская тихо. – Берегите себя.
– А что со мной сделается? – искренне удивился он.
– Ничего, но доморощенные расследования могут быть опасны.
– Я не веду никакого расследования, вы что, Мария Степановна, – запротестовал он. – Просто мне кажется неправильным сообщать какие-то факты следователю, не проверив их. Охоту на ведьм я никогда, знаете ли, не приветствовал.
– Знаю, – кивнула головой медсестра. – И тем не менее повторю. Берегите себя.
– Торжественно обещаю, – отшутился Радецкий. Тревога в глазах Петровской ему не нравилась. Он не хотел, чтобы она тревожилась.
Когда Мария Степановна ушла, он решил вызвать к себе Валуеву, чтобы задать появившиеся вопросы, но не успел – в кабинете появился Зимин.
– Доброе утро, Владимир Николаевич.
– Мне кажется, что не очень доброе, – проницательно заметил Радецкий, глядя на суровое лицо следователя. – Или я ошибаюсь и вы с хорошими новостями?
– С хорошими новостями люди моей профессии приходят редко, – согласился Зимин. – Так что я просто с новостями. Мы нашли человека, который отправил интимное видео убийце Юлии Кондратьевой. И знаем имя того, кто эту подлость заказал.
Радецкий сразу вспомнил рассказ Владиславы Громовой о подслушанном ею разговоре на лестнице. Действительно, в этой грязной истории были замешаны двое. Он вдруг поймал себя на мысли, что ему страшно услышать их фамилии. Как жить, если это, к примеру, Петровская? Радецкий помотал головой, потому что такого, разумеется, быть не могло. Кто угодно, но не Мария Степановна.
– И кто эти люди? – спросил он внезапно чуть охрипшим голосом.
– Сняла и отправила видео Лидия Селезнева, медсестра кардиохирургического отделения.
Радецкий нахмурился. Могла пожилая пациентка узнать о совершенной девушкой подлости и начать выговаривать ей, уже зная, что Юля Кондратьева не вышла на дежурство? Вполне себе даже могла. Могла Лидия в ответ задушить старушку подушкой, а уже потом забить тревогу, чтобы отвести от себя подозрения? Теоретически тоже да. Придя к такому выводу, он озвучил свои мысли вслух.
– Да, мы тоже сделали такое предположение, – кивнул Зимин. – Селезнева, конечно, отпирается, но мы прорабатываем эту версию.
– Хорошо. А кто был заказчиком видео? Вы сказали, что это установили.
– Да, Селезнева сразу же сдала нам человека, по просьбе которого видео было снято и отправлено. Эта самая Лидия училась в одном классе с Николаем Поповым, и периодически они встречались в общих компаниях. Она знала, что у Попова роман с Кондратьевой, а потом Юлия пришла работать в кардиохирургию, и Селезнева узнала, что у нее отношения с доктором Королевым. Она рассказала об этом, разумеется сначала в качестве сплетни, но потом получила заказ сделать видео во время дежурства и отправить его Попову с левого телефона, чтобы не быть вычисленной. Телефон она получила от заказчика.
