«А я сошла с ума. А я сошла с ума. Какая досада», – пробормотала она голосом фрекен Бок и, вздохнув, отправилась обратно к Паше Белову вызволять из плена свою шубу.
* * *
Никогда на протяжении своей уже довольно долгой жизни Владимир Радецкий не боялся трудностей. Они были в прошлом, настоящем и предстояли в будущем, а потому расстраиваться от появления новых как минимум бессмысленно. Кроме того, вся его жизнь доказывала, что среди трудностей и проблем всегда скрывается благоприятная возможность. Поэтому и сейчас разом навалившиеся неприятности не расстраивали его и не выбивали из рабочей колеи.
Для Радецкого существовало не так много авторитетов, но одним из них на протяжении многих лет оставался Черчилль. Бюст самого знаменитого британского премьер-министра стоял у него на тумбочке в кабинете, и цитаты Черчилля он знал наизусть. К сегодняшнему дню как нельзя лучше подходила эта: «Если ты идешь через ад – не останавливайся».
Одна из сотрудниц больницы убита из-за того, что кто-то из коллег послал психически нестабильному ухажеру видео ее секса с другим мужчиной. Что ж, то, что среди его сотрудников есть подонки, не стало новостью. Они, как и трудности, были, есть и будут всегда.
В одном из отделений убита пациентка, по больнице ходит полиция, уверенная, что преступления взаимосвязаны. Что ж, это временно. Важный и дорогой контракт под угрозой срыва из-за того, что один из замов проявил преступную халатность. Что ж, механизм решения этой проблемы есть, а значит, она будет решена. Любая проблема будет решена, потому что его этому учили – решать проблемы.
Владимир Радецкий умел искать все необходимые для этого пути, а также союзников, которые вставали плечом к плечу. В этот раз помощь, пусть и по одному направлению, пришла в лице маленькой хрупкой женщины со сталью в глазах. Сталь сегодня как нельзя лучше оттенялась серым платьем, соблазнительно облегающим точеную фигуру. Когда эта женщина сидела на диване, он с трудом смог себя заставить оторвать взгляд от ее ног и дорого бы дал, чтобы узнать, что пряталось там, куда доступ глазам был закрыт, – чулки или колготки. С учетом количества проблем, добавившихся к ежедневной рутине, думать об этом было, мягко говоря, несвоевременно, но не думать не получалось.
В их очень откровенной, на грани фола переписке она была веселой, чуть безбашенной, легкой. Эти качества ему импонировали, потому что не предусматривали слишком серьезных ожиданий, которым Радецкий соответствовать не собирался. Свобода прежде всего. Все та же сталь в глазах, быстрота в принятии решений и смелость, с которой она перла напролом, свидетельствовали о том, что ко всему в жизни эта женщина подходит обстоятельно и серьезно. Когнитивный диссонанс, вызванный ее противоречивостью, ширился, а вместе с ним рос и интерес.
Впрочем, сейчас нужно было заниматься другими делами. Совсем неинтересными, но неотложными. Через коридор наверняка маялся в своем кабинете в ожидании неминуемой расправы Тихомиров. В то, что подчиненный наварился на мутной истории с бетоном, он не верил. Не та сумма, чтобы пачкаться.
Он понимал, что святым Тихомиров не был и поддержку от компаний – постоянных партнеров наверняка получал. Понимал и не имел ничего против при условии, что вся работа была выполнена качественно, а благополучию больницы ничто не угрожало. В данном случае это главное условие – безопасность – оказалось нарушено. Поэтому возмездие, разумеется, было неминуемым, хотя и не смертельным. Ожидание наказания всегда страшнее самого наказания, поэтому обрушивать на нерадивого завхоза весь свой начальнический гнев Радецкий не спешил. Пусть помучается.
Гораздо важнее было решить другую проблему, поэтому, проведя все назначенные до этого встречи, он попросил секретаршу вызвать Сергея Королева. Заведующий хирургией пришел минут через десять. За прошедшие дни он постарел лет на десять: похудел, осунулся, запавшие глаза казались совсем больными. Интересно, он так убивается, потому что правда любил эту девочку, или переживания связаны со скандалом дома и пересудами на работе?
– Вызывали, Владимир Николаевич? – глухим, лишенным эмоций голосом спросил Королев.
– Да, Сергей Александрович, здравствуйте. С вами сегодня уже разговаривал следователь?
– О чем? О том, что нелюдь, убивший Юльку, задержан? Да, я знаю. Или о том, что какая-то гнида, с которой я, возможно, каждый день здороваюсь, фактически отдала ее этому гаду на растерзание? Так и об этом я знаю тоже. И когда я ее найду, то тоже убью. Собственными руками. И пусть после этого сяду. За это и в тюрьму не страшно.
– Сергей Александрович…
– Как, как такое вообще возможно? Почему людям есть дело до чужой жизни? Мы что, были единственной парой на всю больницу, которая позволяла себе адюльтер? Да все спят со всеми, вам ли этого не знать. Почему только нас с Юлькой надо было снимать на видео? Почему именно ей так жестоко отомстили? За что?
– Сергей Александрович, да ведь это именно те самые вопросы, на которые и надо найти ответ, – мягко сказал Радецкий.
Королева ему было жаль, но истерики он не терпел даже у женщин, а уж у мужчин… Заведующий хирургией оторопело смотрел на него, даже глаза стали более ясными, взгляд осознанным.
– Что?
– Видео снимали и отправляли уж точно не для того, чтобы убить вашу Юлю. Даже если допустить, что у нее были враги, хотя откуда им взяться у двадцатипятилетней девочки, то это точно не самый надежный способ для убийства. Видео послали, чтобы устроить скандал, заставить задергаться вас.
– Меня?
– Вас, Сергей Александрович, вас. Молоденькая девочка не могла стать мишенью.
– Но это могла быть просто бесцельная подлость.
– Тоже вряд ли. Как вы справедливо заметили, служебные романы в медицине не редкость. И если бы у нас просто завелся мелкий пакостник, то такие сообщения отправлялись бы десятками. Нет, тот, кто это провернул, действовал осознанно и именно против вас. Более того, он действовал не в одиночку.
– Откуда вы знаете?
Пожалуй, рассказывать о разговоре, невольной свидетельницей которого стала Владислава Громова, сейчас не стоило. В адекватности Королева Радецкий был не уверен, пойдет восстанавливать справедливость огнем и мечом, новых неприятностей не оберешься.
– Знаю. И поэтому предлагаю спокойно подумать, кто и за что решил втравить вас в неприятности. Скорее всего, эти люди рассчитывали, что бывший парень вашей Юли устроит ей скандал, возможно, даже ударит. После этого она пришла бы на дежурство в слезах, рассказала вам, что случилось. Как бы вы поступили?
– Разумеется, отправился выяснять отношения с этим подонком.
– Вот! Была бы драка, вызвали бы полицию, шумиха оказалась бы неизбежна. Семья ваша обо всем бы узнала.
Королев горько усмехнулся.
– Она и так обо всем узнает.
– Возможно. Сергей Александрович, не буду объяснять прописную истину, что если человек делает что-то тайно, то должен в любой момент быть готовым к тому, что это всплывет. Но дело не в этом. Кто ненавидит вас так сильно, что придумал все это? Подумайте взвешенно и спокойно. И расскажите обо всем следователю или полиции. Или мне, на крайний случай. Я только очень вас прошу не устраивать самосуд и не увязать в еще больших неприятностях.
