– Я – ничего, – Радецкий пожал плечами. – Я имею привычку каждое утро выборочно обходить отделения, но в кардиохирургии сегодня не был.
– Я тоже рассказал все, что знаю, – кивнул Петранцов. – Понятия не имею, за что могли убить эту пациентку. Женщина была интеллигентная, тихая и вежливая. Убежден, что ни у кого из персонала не было ни малейшей причины плохо к ней относиться.
– И тем не менее она мертва, – мягко сказал Зимин. – И вы же оба уверяете меня, что шансов на то, что сюда проник посторонний, практически нет.
– Я не страус, чтобы прятать голову в песок при виде возможных неприятностей, – жестко сказал Радецкий. – Посторонним попасть в больницу сейчас крайне затруднительно, да и обстоятельства говорят в пользу того, что это сделал кто-то свой. Но вы же проверите все возможные вероятности, уважаемый Михаил Евгеньевич?
– Несомненно.
– Тогда, если у вас больше нет вопросов, мы с Максимом Сергеевичем вернемся к своим прямым обязанностям. Ему еще отделение успокаивать. Персонал на ушах стоит, и больные волнуются, что, с учетом специфики отделения, совсем не на пользу.
Дверь кабинета отворилась, и в него заглянула Светлана Балуева, лечащий врач убитой старушки, по всей видимости освободившаяся с утренней операции.
– Проходите, Светлана Георгиевна, – разрешил Радецкий.
– Здравствуйте, Владимир Николаевич, – поздоровалась та, входя и закрывая дверь. – Максим Сергеевич, извините, что без вызова, но что за ужасы мне тут рассказывают? Я выхожу из операционной и слышу, что Нежинскую задушили. Это же бред какой-то.
– Это не бред, это явь, – сообщил ей Радецкий. – Вот, познакомьтесь, следователь, который будет вести это дело. Думаю, он захочет с вами поговорить, а я пока, с вашего позволения, откланяюсь. Максим Сергеевич, я очень вас прошу, наведите порядок в отделении, пока мы еще пару трупов не получили.
Восприняв молчаливый кивок Зимина за разрешение уйти, он вышел из кабинета и задумчиво остановился на пороге. До селектора с департаментом здравоохранения оставалось полчаса. По-хорошему их нужно было потратить на то, чтобы предупредить начальство о случившемся в больнице ЧП и визите полиции. Не докладывать же об этом во всеуслышанье, право слово.
Оглянувшись на дверь, за которой Зимин остался разговаривать с Балуевой, он принял решение потратить эти полчаса иначе и быстрым шагом направился к палате номер восемь. В ней было четыре кровати и все, разумеется, заняты, однако Горелову он вычислил сразу, лишь бросив беглый взгляд на происходящее в палате. Три женщины, собравшись в кучку, о чем-то шептались, четвертая лежала ничком и горько плакала. Радецкий пододвинул стул и сел рядом.
– Ольга Аркадьевна, вам нельзя так расстраиваться, – мягко сказал он. – Надо успокоиться. Слышите? Я сейчас попрошу медсестру сделать вам укол.
Плачущая пожилая женщина открыла глаза и посмотрела на него.
– Вы кто? – спросила она с испугом. – Я вас не знаю.
Он почти физически считывал ее страх, практически панику. Интересно, она услышала о том, что ее приятельницу убили и так сильно испугалась? Почему?
– Я главный врач, – сказал он еще мягче. – Меня зовут Владимир Николаевич. Пожалуйста, не бойтесь меня, я не причиню вам вреда. Наоборот, мне важно, чтобы с вами и вашим здоровьем все было в порядке.
– Как же может быть что-то в порядке, когда Ираиду Сергеевну убили, – судорожно вздохнув, сказала Горелова. – Такая милая приятная женщина, мы так с ней сдружились. Она, конечно, казалась немного фантазеркой, но так увлекательно рассказывала, что я прямо заслушивалась.
– Почему фантазеркой? – Радецкий и сам не знал, почему пришел в эту палату и задает вопросы.
Это было делом полиции и следователя, но какая-то сжатая пружина внутри не давала ему просто повернуться и уйти к своим ежедневным делам, которых, судя по бесконечно вибрирующему в кармане телефону, с каждой минутой становилось все больше.
– Мы с ней познакомились в воскресенье. Она к вечеру стала чувствовать себя лучше, вышла из палаты, чтобы с кем-нибудь перекинуться словом. Девочки, – она кивнула в сторону остальных трех соседок, которые прекратили шептаться и с интересом взирали на Радецкого, – ушли в холл смотреть телевизор, а я осталась. Я не люблю телевизор, мне кажется глупым все, что там показывают, – голос ее стал чуть извиняющимся, – и Ираида Сергеевна заглянула ко мне и стала рассказывать про свою жизнь. И знаете, она так это делала, словно пересказывала какой-то роман.
– Роман?
– Ну да. У меня было ощущение, что в обычной простой жизни так не бывает. К примеру, у меня не так, и у всех моих знакомых тоже.
– Так – это как?
– Она рассказывала какие-то невероятные истории о своем муже. Знаете, в советское время он у нее был каким-то крупным начальником, в обкоме партии работал, а потом после перестройки тоже не пропал, сначала был заместителем губернатора, а потом создал довольно крупную фирму, много зарабатывал, пока не умер скоропостижно, от инфаркта. Вот у вас много есть знакомых, которые работают заместителем губернатора?
Один из заместителей губернатора курировал социальную сферу, а потому Радецкий регулярно встречался с ним на любых профильных совещаниях, поскольку тот опосредованно являлся его начальником. Вице-губернатор в их регионе когда-то работал врачом, а потому с Радецким они часто общались и относились друг к другу с уважением. Еще один заместитель губернатора, правда отвечающий за сельское хозяйство, был его соседом и жил в том же коттеджном поселке. Все они, с точки зрения Радецкого, были самыми обыкновенными людьми, о которых вовсе не требовалось говорить с придыханием, однако снижать уровень значимости мужа убитой в глазах лежащей перед ним пациентки он не стал.
– Несомненно, муж Ираиды Сергеевны был крайне достойным человеком, – сказал он, – но я не вижу в этом ничего особенно фантазийного.
– Да, но она говорила, что после своей смерти он оставил ей миллионы, – Горелова перешла на шепот. Чтобы расслышать, Радецкому пришлось наклониться почти к ее лицу. – Она рассказывала, что перед смертью он спрятал ключ к этим миллионам. Вот скажите, разве это не похоже на приключенческий роман гораздо больше, чем на обычную жизнь?
Ключ к миллионам? Не мог ли он быть поводом для убийства?
– Ольга Аркадьевна, а когда случилось все то, о чем рассказывала Нежинская?
– Давно, больше двадцати лет назад, в начале двухтысячных. Тогда ее муж помог провернуть какую-то аферу с продажей самолетов с военной базы в Аксеново. Помните же, какие времена были, все, что плохо лежало, утекало сквозь пальцы. Такие состояния делались, что голова кружилась. Вот и муж Ираиды Сергеевны не устоял перед искушением. Она не очень подробно рассказывала, но, кажется, было три друга, один из которых служил начальником военной базы. Он эти самолеты списал, второй сделал так, чтобы по итогу никто не сел, а Нежинский нашел покупателей и перевел деньги на счет в швейцарском банке.
