И я плачу. Слёзы прокладывают путь по моим щекам, и утопают в потоках воды. Они не жгут, но их теплые дорожки ещё хуже.
Андрей держит меня, обнимает, проникает членом во всю меня, а я плачу.
Плачу.
Удовольствие, страх, любовь и тоска. Да и много чего ещё. Разве так я хочу?
А выбора нет. Его нет.
Андрей протяжно выдыхает, утыкается мне в спину головой и пальцы его скользят по моим бедрам, между ног, к клитору. Только ложатся, делают пару скользящих движений и я выгибаюсь в судороге удовольствия.
Несколько секунд мы стоим, прижимаясь друг к другу. А потом, мой судорожный вздох. Рыдание накатилось внезапно. И я не смогла его удержать, всхлипнула и заплакала.
Обхватила Андрея, с силой, на которую была способна и сползаю вниз, падаю.
— Ну что ты малыш? — Андрей обхватил моё тело, не дал соскользнуть на пол.
Прижал к своему, а мне хотелось просто окаменеть.
Плачу и сказать ничего не могу.
Чувствую удушающие объятья, поцелуи и слёзы.
Он укутывает меня в полотенце, берёт на руки и несёт в постель. Кладёт и смотрит. Ложится рядом. И снова я в его объятьях, снова в этом коконе любви, от которого хочется рыдать.
Какое же это счастье?
Если от него так хочется плакать.
— Давай уедем, Андрей, — говорю ни на что не надеясь.
— Нет, не могу. Пока не закончу, не могу.
Я уткнулась в его грудь, и снова побежали слезы.
***
Утром я ушел, когда она ещё спала.
Пора кончать. Как ни крути, а главное дело за меня никто не сделает.
Не могу жить, пока эта тварь Николаев жирует. Нет покоя, нет жизни. Ничего нет.
На рассвете я собрал сумки, погрузил их в багажник.
Всё, можно начинать самое главное шоу. Давайте увидим, наконец, кто есть кто. И на что способен. Разгадаем главные таланты друг друга. Мой талант они не забудут так скоро.
Завёл машину. Выехал из гаража. Закрыл ворота.
Ещё раз кинул взгляд на тёмное окно спальни и… увидел силуэт.
Лиза, как белое призрачное пятно в предрассветных сумерках. Положила ладони на стекло и смотрит сосредоточенно. Задумчиво и грустно. Словно хочет остановить меня взглядом.
Мешает. Этот взгляд — мешает. Её присутствие здесь — мешает. Всё мешает.
Отвлекает. А нельзя.
Крутанул руль резко и исчезло с поля зрения темное окно с силуэтом. Ничего, потерпит. А если нет, то значит, не было ничего. Ради этого я не готов пожертвовать поставленной целью.
Машина плавно понеслась по дороге. Ещё раз в уме прорабатываю план, прокручиваю мелкие детали, правильно ли расставил акценты. Верно, ли очертил позиции. Сегодня, важен каждый шаг. Он может быть ошибочными, либо последним.
Ошибаться нельзя.
Не хочется, чтобы Николаев уже завтра поднимал тост за то, какой он оказался хитрый и как отлично обставил маниакального шизофреника Волкова.
Нет Стёпка, сегодня должен быть мой день, а не твой…
Смотрю в предрассветную дорогу и давлю за газ, вжимаю в пол педаль, как будто педаль виновата во всём.
На стройке тихо.
Только сторож в вагончике спит и явно не собирается в такую рань просыпаться. Гавкнул цепной пёс. Черный, дворняга. Я бросил ему колбасы, и он благодарно накинулся на неожиданное угощение.
Небось, собаку пустой кашей кормят, а по праздникам обглоданные до хрящей кости.
Собака приветливо вильнула хвостом в ожидании, и я не разочаровал, кинул ещё порцию. Тут наверное, столько народу ходит, что верный пёс уже не знает от кого и что охранять.
Я потащил сумку к щели в заборе, которую предварительно сделал, открутив пару саморезов. Правильно, что тут охранять, всё построено. Брать нечего. Что хотели со стройки унести, давно унесли.
Рюкзак со взрывчаткой туго жмёт плечи. Ручки сумок врезаются в пальцы. Но я иду, потому что сегодня такой день. Умри, но дойди.
Мне собственно далеко ходить не нужно, первый этаж сегодня мой. Сделаем простую обрезку. Максимум второй этаж. Дальше не нужно.
Посмотрел наверх. Да грандиозно. И это мой проект. Моя работа. И только я знаю все её слабые стороны.
Я усмехнулся, представляя, как вся эта махина рухнет.
Без промедления взялся за работу…
Справился за час. Повозился, оно того стоило. Закладки получились что нужно и там где нужно. Одну пришлось перенести, но сегодня воскресенье вряд ли кто-то пойдёт проверять и разглядывать.
На обратном пути к забору я обернулся. Черный пес махнул хвостом на прощанье. Глянул тёмным взглядом. И тогда я пошел прямо на него. Подошел, схватился за ошейник и отстегнул цепь.
— Иди братишка, незачем тебе тут охранять, скоро здесь нечего будет.
Уже налегке я протиснулся в щель забора, и пёс нырнул туда за мной.
Да, видно нехорошо его тут кормили. Жлобы.
Я подошел к машине, обернулся, собака уже бежала куда-то вдоль по улице. Видно давно он той свободы ждал, а тут я. Избавитель.
Сел в машину. Последний взгляд. Ну и черт с ними, будет вам сегодня шоу.
***
Утром я слышала, как он поднялся, оделся и вышел. Не стала открывать глаза, не стала останавливать. Понимаю это бесполезно. Только разозлю его ещё раз. А ему и так нелегко. Что я могу сделать? Ничего.
Встала у окна, когда он выгонял машину из гаража и смотрела. Мысленно я сто раз перекрестила его. Пусть ему сопутствует удача, пусть сегодня он вернётся целым и невредимым. Вернётся ко мне.
Не вижу, сквозь сумрак утра и тонировку стёкол, но чувствую взгляд Андрея. Знаю, что он смотрит сейчас на меня и посылаю ему в помощь мою любовь.
Пусть он вернётся.
Когда машина выехала, и ворота закрылись, я снова упала в кровать. Долго лежала, пытаясь уснуть, но уже не получалось.
Встала, прошлась по дому, пустому и без Андрея, какому-то неуютному. Вышла на кухню, включила кофемашину и пошла в гостиную. На диване увидела свою сумку, вспомнила, что там мой телефон.
Подошла, достала. Отключен. Андрей отключил его тогда. Я нажала кнопку включения. Не думаю, что через столько дней кто-то будет пытаться искать меня по телефону.
Сразу как включился телефон, пришла смс. Звонили все. Папа, мама. С работы. Даже Тимур. Несколько неизвестных номеров. Точно из полиции.
Сейчас им всем придёт смс, что я включила телефон и я поскорее набрала номер отца. Сказать ему быстро, что со мной всё в порядке и сразу отключиться.
Папа ответил моментально.
