Жаль уходить. Лечь бы рядом обнять и лежать так.
Нельзя. Понимаю что нельзя.
Пора.
Я положил сумку рядом на столик и пошел из квартиры.
***
Звонок беспощадно дилинькает. Стук в дверь заставил привстать и оглядеться.
Где я?
Лежу у себя на кровати. Одетая. Туфли аккуратно стоят на полу.
Снова этот страшный стук, я подскочила и кинулась к двери.
Что случилось? Кто это может быть?
— Открывайте немедленно, полиция! — кричат из-за двери.
Я не стала долго раздумывать и открыла замок. Дверь толкнули, в квартиру ворвались сразу несколько человек. Меня как преступницу прижали к стене. Здоровый мужик больно надавил на спину, не давая возможности двинуться, не то чтобы ещё сопротивляться.
— В чём дело?! — возмущённо прокричала я, — не имеете права, это частная собственность! Покажите ордер!
— Не волнуйтесь Елизавета, мы хорошо осведомлены, на что имеем право, а на что не имеем, — проговорил над ухом знакомый голос.
Вяземский. Скоро он мне во сне будет сниться.
— Что вам нужно? — я повернула голову, это единственное чем сейчас могла двигать.
Руки кто-то держит, а несколько человек прочёсывают комнату и кухню, открывают все подряд шкафы.
Двое вышли из комнаты:
— Чисто, — проговорил один.
— И тут чисто! — выкрикнули из кухни.
— С чего вы решили, что там должно быть грязно? — улыбаясь проговорила я.
Почему-то хотелось осадить их. Посмеяться над их ошибочными действиями.
— Шутите? А вот нам не до шуток, — Вяземский приткнулся ко мне очень близко.
Я попыталась отшатнуться от его лица возле моего, но кто-то крепко держит меня сзади и сильнее жмёт к стене.
— Пойдите, спросите у моего папы. Сегодня у вас точно будут проблемы, — усмехнулась я ему в лицо.
— Проблемы будут у вас Лиза, — сказал он тоже с усмешкой.
— Да в чём дело, объясните?
— Вчера вы ужинали с Николаевым, бывшим партнёром Волкова.
— Да, и что у нас в стране ужины запрещены?
— Ужины не запрещены, но нападения на человека — запрещено законом. За это, следует наказание.
— Я ни на кого не нападала, — процедила и дернулась, пытаясь освободить руку.
— Зато ваш Волков нападал, — он сделал акцент на слове — Ваш.
— А я тут причём? Он не — мой Волков. Запомните уже наконец.
— Вы ходите по краю, Лиза. И ваш папа, очень скоро не сможет вам помочь.
— Послушайте, — меня резко отпустили и я встала, разминая ладонь, — если есть что предъявить, предъявите, а не запугивайте. Да, я ужинала с Николаевым, но потом… — я попыталась вспомнить, что было потом.
— И что потом? — смотрит Вяземский пронзительным взглядом.
Провал. Память ничего не показывает, а ведь это было только вот вчера.
— Я не знаю, — посмотрела на спальню растерянно, пытаясь понять, как я там очутилась.
— А потом вы поехали к Николаеву. Ну же, вспоминайте, — подкидывал версии следователь.
— Как это? — я растерянно сжала виски.
— Вот так, сели в такси и поехали к Николаеву. Продолжать романтическую встречу.
— Не может быть, я не могла, — беспомощно схватилась за голову.
Да что со мной? В голове ни одной мысли.
— Там, в подъезде, на него напали, — продолжает следователь.
— Я напала?
— Кто-то напал на него, а вы почему-то оказались дома.
Действительно очень странно. Смутно догадываюсь, как так могло произойти, но не произношу вслух.
— Я ничего не понимаю, — только и всего смогла выдавить.
— Правильно, потому что вам подсыпали снотворного. Сейчас поедем в отделение и возьмём кровь на анализ, — он взял меня за руку.
— Я никуда не поеду, — дернулась я, но Вяземский держит крепко.
— Но тогда вы не сможете доказать, что не вы напали на Николаева.
— О чём вы? Что за бред? Я поехала к нему, а потом на него напала. Вы себя слышите?
— Так вот, чтобы доказать свою невиновность, вы должны сдать кровь.
— Хорошо, я сдам кровь, только в том месте, где сама скажу. А то вашим экспертизам нет доверия. Ещё подстроите что-то и я останусь виноватой, — гордо встала, готовая идти.
— Вы умны не погодам, Лиза, — осмотрел своими глазками гипнотическими.
— Стараюсь быть умной, чтобы такие, как вы, не смогли меня запутать.
— Я не пытаюсь вас запутать, только хочу разобраться, почему напали на Николаева, а вы оказались дома. Может быть, тут был кто-то третий? Совсем скоро мы всё узнаем.
— Да, пожалуйста.
Он повернулся к человеку, который всё это время стоял рядом, в черной одежде и черной трикотажной маске на лице, указал ему на меня и приказал:
— Забирайте её.
И снова я в отделении. Сижу, уставившись в стол. Надоели эти бесконечные вопросы. Следователям уже безразлично на то, что мой папа известный адвокат. Тыкают мне, как хотят. Наверное от того что понимают, Волков близко и я ему помогаю.
Чувствуют, правда где-то близко, но ничего доказать не умеют.
Не пойман не вор, а я — не поймана.
Почти целый день продержали меня здесь. Думали, кинусь рассказывать и во всем каяться. Даже не собиралась.
Когда Вяземский понял что взять с меня нечего кроме пары капель крови и того факта, что я поужинала с Николаевым, решил больше не возиться со мной и подписав пропуск сказал:
— Не хочется повторяться, но я всё-таки предупрежу вас ещё раз, не связывайтесь с Волковым, он утащит вас на дно.
— Дно бывает разное, — сказала я и взялась за ручку двери.
— В такое дно, вам Лиза, лучше не попадать.
Я вышла и закрыла за собой дверь.
Прошла по коридору, повернула на лестницу и за поворотом, на пролёте выше увидела двух людей. Сразу узнала Николаева и того другого, что был тогда с Вяземским, в доме, когда я сидела за зеркалом. Эти двое о чем-то дружески беседовали, склонившись друг к другу, не замечая проходящих мимо людей.
Я не стала привлекать к себе внимание. О чём они говорят, всё равно не услышу, а сам факт того, что они так задушевно общаются, уже говорит не в пользу каждого из них.
Гады. Наверное, в этот момент в моём взгляде можно было заметить икры возмущения и ненависти, если бы кто-то наблюдал за мной так, как я наблюдаю за этими двумя.
