– Такая жалость, что мы останемся только друзьями! – продолжил Крякин. – Я ценю в женщине натуральность, без всех этих вывертов и косметических операций. Красота должна быть естественная, чистая и простая…
Варваре показалось, что он чуть не добавил: «Простая, как лук». А может, показалось. И без того трудно понять, зачем Ингрид так пошутила.
– О нашем разговоре прошу никому не сообщать, особенно Таисии Федоровне, – сказала она.
– Ну разумеется! – Крякин дернул ручкой, чтобы шлепнуть себя по лубу, но луковица не дала. – А я ведь знаю, кто мог убить Крайкову!
– Кто же?
– Ну конечно, Андронов, кто же еще!
– Зачем ему убивать женщину, с которой у него был студенческий роман?
– Варвара, вы не понимаете актеров, – заявил директор. – Они ведь начитаются трагедий и всяких драм и воображают, что в жизни надо поступать так же. Убив Крайкову, Андронов отомстил Доброниной! Разве не понимаете? Это же очевидно.
Надо было признать, что в его словах шелухи было не слишком много. Но Варвара не признала.
– Где найти господина Андронова? – спросила она.
Крякин поморщился, будто съел луковицу.
– В буфете нашем сидит, змей… И никак его не заставить написать заявление по собственному желанию. Варвара, может, поможете? Еще разок соком обольете?
34
Змей одиноко сидел в пустом зале закулисного кафе. Перед ним стояла тарелка с котлетой и пюре. И большой фужер апельсинового сока. Андронов выглядел совсем не так, как человек, которого вот-вот уволят. Он насвистывал бодрый мотивчик, напоминавший песню Пети Шляпича, и почитывал распечатку роли.
Подойдя к нему со спины, Варвара обошла столик и села напротив.
– Здравствуйте, – сказала она так, как здоровалась с новым курсом, который еще не знает, что его ждет, но наслышан о зверствах аспирантки-дракона.
Ее наградили взглядом: «Как такое чудовище только земля носит! Куда смотрит администрация ада!»
– Приношу свои извинения, – продолжила Варвара, сложив на столике ручки, как примерная ученица. Давая понять: она пришла всерьез и надолго.
– Не нужны мне ваши извинения, – ответил Андронов по-актерски трагически.
– Понимаю. Не буду настаивать. Хочу предложить вам сделку.
Народный артист развалился на стуле, чтобы выглядеть гордо, и пьесу отодвинул.
– Купить меня хотите? Молчание мое понадобилось? Таисия подослала?
– Нет. Не нужно. Пришла сама, – кратко ответила Варвара на все вопросы. – Предлагаю сделку.
– Сделка, от которой не смогу отказаться? Как гангстеры предлагают? С пистолетом у виска? Ну, попробуй, детка…
Среди того, что Варвара ненавидела, обращение «детка» и на «ты» было одним из первых.
– Сделка простая и добровольная, – ответила она. – Сделка потому, что считаю вас великолепным актером, который нужен театру.
Гордость поколебалась. Андронов заерзал на стуле.
– Вы правда так считаете?
– Правда, – довольно искренно ответил Варвара. – Как театральный критик. А потому не хочу, чтобы вы ушли из театра.
– Но что вы можете сделать?
– Я не дала окончательного согласия Таисии Федоровне, что займу место завлита. Могу поставить условие: мое согласие в обмен на то, что вы остаетесь.
Большой актер вздохнул, как вздыхают большие актеры.
– Таисия не привыкла, что ей ставят условия. Она вас не послушает.
– Сначала будет возмущена, потом согласится. Она сама хочет, чтобы вы остались. В любом случае вы ничего не теряете. По рукам?
Варвара протянула ладошку.
Помедлив и взяв паузу, как требует сцена, Андронов легонько пожал ее.
– А что от меня? – только сообразил он. После того, как заключил сделку.
– Ответите на мои вопросы, разговор останется между нами, – сказала Варвара со всей серьезностью. Чтоб сомнений не осталось.
– Годится, – ответил он. – Задавайте ваши вопросы!
Варвара подумала: наивность и доверчивость – главный враг актеров в жизни.
– В институте у вас были отношения с Искрой Крайковой, – начала она, наблюдая за тем, как меняется мимика Андронова. – После этого вы женились на Доброниной. Работали с Искрой Семеновной в одном театре. У нее была своя жизнь, у вас своя. Но недавно между вами вспыхнул роман, ожили старые чувства, так сказать. Верно?
Мимика привела к тому, что красивые брови актера полезли ему на лоб.
– С чего вы взяли?
– 15 мая Крайкова назначила вам свидание в номере люкс, получила от подруги дорогое платье. Приняла косметическую процедуру, чтобы помолодеть. Встреча была назначена на одиннадцать вечера. Вместе с ужином. Она позвонила вам за несколько минут до одиннадцати. Вы поднялись в номер. Этого достаточно?
Андронов вскочил, сел, пригладил пятерней волосы и даже хлебнул сока. Чем показывал высшую степень волнения.
– Почему вы в это лезете? – шепотом проговорил он.
– Потому, что в ту ночь Искра Крайкова была убита.
Он вздрогнул, как от удара током.
– Искра? Убита? Не может быть.
– Тело опознали родные, – ответила Варвара. – Зачем она вам позвонила?
– Ну, раз так, – произнес Андронов и помолчал. – Ну, раз так, то вы сильно ошибаетесь, детка… Свидания у нас не было и быть не могло. Никаких чувств не вспыхнуло. Мы не виделись года три, не меньше…
– Почему приехали в отель?
– Потому, что Искра позвонила и сказала: тебя ждет Добронина, чтобы договориться. Приезжай прямо сейчас… После спектакля грим не успел снять, прибежал. Стучу, никто не открывает… Звоню. Она не берет телефон. Я прислушался через дверь: а в номере звонка-то нет. Значит, нет ее там, значит, обманула. Поиздеваться захотели… Сделали из меня дурака… Искра всегда была как прислуга Таисии… Поэтому на следующий день приехал к ней, чтобы высказать, что думаю. А там – ты, детка…
Варвара слушала и смотрела внимательно. Андронов говорил искренно, без наигрыша. Этому следовало верить. Вот только поверит ли Игнатьев – большой вопрос. Но это не ее головная боль. Без колебаний она задала тот же вопрос, что и директору луковому: что случилось на курсе в далеком 1981 году? Андронову явно не хотелось вспоминать. Он повторил то, что Варвара и так знала: Мрачевская сбежала на Запад, Алябина погибла. Никакой связи с Доброниной не знал. А если бы знал, наверняка выдал. Чем крепче месть, тем слаще. Тем более бывшей жене.
– Это все? – под конец спросил Андронов. – Я выполнил свою часть сделки?
Она приготовилась к самому трудному.
– Таисия Федоровна публично призналась, что в ее жизни был поступок, который она не может себе простить. Вы намекали на это, когда набросились на нее. Что это было?
