И вновь врагу удалось справиться с чарами домового. Словно незримый гигантский молот обрушился на выросшие перед катками чужих коней камни, мгновенно размолов их в прах, скрывшийся под древесными днищами.
— Ну, я не знаю, — развел руками Мыря. — Разве что самому под колесо прыгнуть…
Бойша, зарядив автомат, решительно отодвинул домового, залез в гущу кормового ветвистого кубла и, почти не целясь, хлестанул несколькими выстрелами по пузырям. Вначале Тамара подумала, что итер промахнулся, но ослепительные огненные кляксы, на мгновение расплывшиеся на толстых бочинах пузырей, говорили об обратном.
— Пчелы не те! — досадливо пристукнул кулаком по толстой ветке Бойша. — Были б поджогные… А эти наскрозь пролетают — без толку.
— Че-то никудышные мы бойцы оказались, — хохотнул Мыря. Но в следующую минуту всем стало не до шуток — поимщики обрушили на «Гиблеца» всю мощь своих чар. От молний, пламенных шаров и пылающих стрел Тамара едва не лишилась зрения. Причем целили чужие незнати не в «Гиблеца», а в пузырь — без него конь тут же обезножет и станет легкой добычей.
Атям, вскочив на ноги, завертел головой, изрыгая проклятия на головы всех, кто втравил его в эту переделку, а руки незнатя, дергая за невидимые нити, управляли парусом, поворачивая коня то влево, то вправо. Все усилия врага сбить пузырь пока пропадали втуне, но было понятно — долго так продолжаться не может.
— Ох ты, голова моя дырявая! — тыльной стороной кулака вдруг ударил себя по лбу Мыря, аж гул пошел. — Мы ж с брательником в схрон еще в Москове-граде завернули, кое-какое барахлишко воинское прихватили!
— Какой схрон? — не поняла Тамара.
— Да секрет это, понимаешь… — важно начал Мыря, но, увидев вспыхнувшие глаза девушки, объяснил: — Начальник наш, царствие ему ваше небесное, еще лет десять назад… В общем, за десять лет до того, как мы с тобой… Велел схроны с оружием поставить. В Москове-граде и окрест тоже. Чтобы были, значит. И чары навести так, чтобы не гнило, не портилось ничего. Мочана, горемычная голова, сплетки делала. На совесть постаралась, честь ей посмертная. Сколько годов прошло, а вроде все в порядке, даже дерево не погнило.
— Где?! — страшным голосом завопила Тамара.
— Дык внизу, тама, где трупаки лежали в первый раз, помнишь?
Девушка уже бежала по палубе к лестнице, ведущей в трюм. Домовой под укоризненным взглядом Атяма и сердитым — Бойши хмыкнул и ринулся следом, на ходу зажигая смолевой факелок.
— Набрали, понимаешь, всего помаленьку, — частил Мыря, размахивая факелком. — Вона ящики какие-то, коробки, трубы в мешке. Нормального-то оружия там не было.
— Нормального — это какого?
— Ну, винтовки там, пистолета, пулемета. Сам-то я, — домовой виновато шмыгнул носом, — сложнее «Дегтярева» ничего в руках не держал. Отвращает меня… Незнать, что поделаш.
Тамара, присев на корточки, оглядела три зеленых деревянных ящика с опломбированными защелками, один длинный, два покороче. Маркировки ни о чем ей не говорили — буквы, цифры. Времени на раздумья не оставалось, и девушка решительно поддела лезвием ножа проволочку пломбы, сдирая ее с защелки.
В первом коротком ящике оказались дымовые шашки. Во втором — противогазы в сумках. Длинный содержал в себе какой-то топографический прибор — не то теодолит, не то нивелир — с треногой. Разобранный на части и тщательно упакованный, он напоминал препарированное животное древних времен. «А ведь так и есть, — усмехнулась про себя девушка. — Кто из ныне живущих знает, что это такое? Да никто! Даже эти хранители знаний, итеры…»
— Это все не то, — разочарованно вздохнула она. — Разве что дымовые шашки для чего сгодятся, но не сейчас.
Коня ощутимо тряхнуло, заскрипели древесные стволы, пол задрожал, мешок с тем, что Мыря назвал «трубами», железно зазвенев, упал на бок. Тамара жестом указал домовому — свети! — шагнула к мешку, развязала горловину…
— А вот это, кажется… — пробормотала она, вынимая зеленый пластиковый тубус с заглушками, — да свети ты, не видно ж ни черта!
— Чё там, чё? — вытягивая шею, тонким голосом спросил Мыря, заглядывая Тамаре через плечо.
Повертев трубу в руках, она прочитала буквы у края одной из сторон тубуса: «ОП ППК-5 10-77-К». Посредине обнаружилась черная наклейка с мелким текстом. Первая же строчка бросила Тамару в жар: «РПГ-18».
— Это «Муха»! — восторженно взвизгнула девушка. — Сколько их там? Один, два, три… пять!
— Чего? — недоверчиво фыркнул домовой. — Какая-такая «Муха»?
— Огненная! Давай, тащим все наверх. Если ваши чары уберегли боевую часть — мы спасены.
Однако столь уверенное заявление Тамара сделала несколько сгоряча. Дело в том, что она весьма приблизительно помнила, что такое ручной противотанковый гранатомет «Муха» и как из него стрелять…
* * *
По палубе «Гиблеца» гуляли обжигающие вихри. Незнати на конях преследователей старались вовсю. Атям, сжав страшно оскаленные зубы, из последних сил уклонял пузырь от пламенных стрел и молний. Всякий раз, когда он поворачивал древесный корабль, скорость его падала и враги становились на несколько метров ближе.
Бойша, широко расставив ноги на сучьях кормового кубла «Гиблеца», подолгу выцеливал, прежде чем выстрелить из своего длинноствольного шибала. Итер уже трижды попал, проредив торчащих над бортами вражеских коней незнатей и потратив при этом пять патронов. Кто-то из чаровников неприятеля, заметив удачливого стрелка, бросил в него сплетку заклинания. Затрещали, сворачиваясь от жара, листья на ветках кубла. Бойша кувыркнулся на палубу, тряся обожженной рукой.
Припав на одно колено, Тамара лихорадочно вспоминала, что рассказывал им инструктор по поводу стрельбы из «Мухи». Мыря в сторонке перематывал чистой тряпицей пальцы итера.
— Сначала нужно раздвинуть телескопический тубус до упора… — шептала девушка. — При этом поднимется подпружиненный прицел. Ага, есть! Получилось! Теперь нужно взвести ударный механизм. Как? Ни черта не помню… Должна быть какая-то скоба. Вот эта? Попробуем… Вниз — и отпустить, кажется, так. Ну, родной ВПК, не подведи!
Перебежав на корму, Тамара приладила тубус «Мухи» на плечо и через квадратные прорези прицела посмотрела на догоняющих «Гиблеца» коней. Метки с цифрами 5, 10, 15, 20, нанесенные на прозрачные пластинки, вставленные в окошечки прицела, ни о чем ей не говорили.
«Будь что будет», — решила девушка, положила палец на спусковой рычаг и прицелилась в правый пузырь вырвавшегося вперед коня, на котором бесновалось не менее десятка незнатей. Перед тем как выстрелить, она обернулась, проверив, не попадет ли кто под реактивную струю гранатомета, поймала желтое тело пузыря в верхний квадратик прицела и нажала на скобу.
«Муха» взвыла настолько оглушительно, что у Тамары зазвенело в ушах. Оставляя дымный след, граната вырвалась из тубуса и понеслась над степью. Но попала она не в пузырь, а прямо в середку огромного, туго надутого паруса, пробила в нем изрядную дыру и улетела дальше, в белый свет — как в копейку.
