– Ты чего? – ухватил его за куртку крепкий мужик, которого он нечаянно в суматохе боднул.
Лёшка не стал препираться. Он указал рукой вперёд и с криком «вон он!» вырвался из цепких рук мужика, побежав дальше.
Во Флориду! Во Флориду! Эта мысль стучала в висках, придавая силы. Он свернул на улицу Цурюпы и бежал до тех пор, пока в глазах не замаячили тёмные пятна. Лёшка остановился, согнулся пополам, натужно дыша, и оглянулся назад. За ним никто не гнался. Сделано! Здравствуй, Америка!
Глава девяносто третья
27 апреля
Сочи
«Прометея» больше нет…
Автомобиль с трудом продавил коридор в толпе, окружившей территорию ФСБ. На заднем сидении в окружении бойцов сидел Шелихов. Глеб разместился рядом с водителем. Он с раздражением глазел в окно.
Чего сюда-то припёрлись? Здесь, что, мёдом намазано? А, точно! Это же Гена запулил в сеть мульку о дармовых харчах. Кретины. Подумали бы своей тупой башкой, откуда в ФСБ гуманитарная помощь? Ладно, надеюсь, что подобного дурдома я в своей жизни больше не увижу.
Центральные дороги были забиты народом под завязку, и водитель свернул на второстепенную улицу. Большие дома закончились, пошёл частный сектор. До автострады на Адлер оставалось рукой подать. Здесь Глеба и поджидал сюрприз.
Из проулка выскочил огромный джипяра и перегородил дорогу. Сдать назад не получилось, потому что там машину Гакова подпёр собрат первого вездехода. Дальнейшие события развивались столь стремительно, что Глеб Олегович запомнил только фрагменты. Из машины, словно горох из опрокинутой банки, высыпали люди в масках. Тут же раздались выстрелы. Двери распахнулись и всё…
Очнулся он уже на холодном асфальте. С его позиции хорошо просматривались колёса и чьи-то ноги, суетившиеся возле его джипа. Все двери, капот и багажник автомобиля были распахнуты настежь. Из салона свисало тело мёртвого спецназовца. Водителя не было. То ли сбежал, то ли пристрелили.
– Твари! – Гаков с трудом поднялся и, качаясь словно пьяный, заковылял к машине.
Он достал пистолет и, не целясь, стал пулять в людей, облепивших автомобиль. Туман, застилающий глаза, не позволил попасть хоть в кого-нибудь. Народ врассыпную рванул в разные стороны. Некоторые размахивали на ходу знакомыми до боли кейсами. На них не было ни масок, ни экипировки. Это были явно не те, кто напал на него.
– Твари! – Глеб Олегович стрелял до тех пор, пока не кончились патроны.
Мародёры мгновенно растворились, и улочка словно вымерла. Что делать? Деньги украли, изобретателя увезли. Кто? Где-то на подсознании всплыли детали: миндалевидные глаза в прорезях балаклавы, жёлтый цвет открытых участков кожи и непонятная речь, явно восточного происхождения. Китайцы! Твари!
Гаков выкинул из машины трупы спезназовцев и захлопнул все двери. Что делать? С Шелиховым или без него – но на самолёт надо успеть. Твари! Ничего, ничего – на счетах зарубежных офшоров достаточно средств. Ничего, ничего – главное успеть до вылета. Я ещё отомщу. Я всем отомщу!
Он собрался захлопнуть капот, но в последний момент понял, что этот автомобиль уже никуда не поедет. Воришки слямзили из двигателя всё, что можно слямзить: провода, фильтры (зачем?), аккумулятор, ремень генератора.
– Твари!
Пешком он ковылял минут пятнадцать. Очень ныла нога. Голова болела ещё больше, но эта боль не мешала идти. Как назло, улица была пуста. Неожиданно из-за поворота вырулил электросамокат, которым управлял подросток. Удар ребра ладони в шею – мальчишка корчится от боли, а его самокатом уже управляет начальник ФСБ. Выжав из двухколёсного транспорта всё, что можно, Глеб вскоре вырулил на скоростную магистраль, соединяющую Сочи и Олимпийскую деревню.
Нет, на этом средстве передвижения я точно не успею.
Решение родилось само собой. Он соскочил на обочину, а самокат направил под колёса ближайшего автомобиля. Тот резко затормозил, тем не менее, переехав малютку. Но в него тут же врезался следующий транспорт. И сразу пошла цепная реакция. Резкое торможение и удар, визг тормозных колодок и удар, пронзительный сигнал клаксона и удар. Вскоре у Гакова появился выбор. Он подошёл к почти не пострадавшему красно-чёрному спорткару и направил пистолет на водителя.
Через минуту генерал мчался на всех порах туда, где вскоре должен был состояться взлёт американского авиалайнера.
И всё же он опоздал. Когда, бросив машину на стоянке, Глеб добежал до стойки регистрации VIP-терминала, ему заявили, что самолёт уже совершает рулёжку и посадки больше не будет. Не помогли ни угрозы, ни удостоверение директора ФСБ. Самолёт иностранный и без особой причины его никто остановить не в праве.
Хорошо, будет вам «особая причина» проворчал Гаков и кинулся к брошенной машине. Сначала он хотел взять оставленный в спорткаре пистолет и с ним вернуться к ненавистным работникам терминала. Но подумав, что от этого шансы улететь особо не возрастут, решил действовать по-другому. VIP-парковку автотранспорта от стоянки авиалайнеров отделяли бордюр, газон, металлический забор, газон, бордюр.
Парковка была пуста. Отогнав спорткар в дальний угол, Гаков нажал педаль газа до полика. Шестисотсильный мотор Астон Мартина натужно взревел. Колёса в сумасшедшем дрифте выпустили облако жжёной резины, и из этого облака пулей вылетел столь любимый Джеймсом Бондом автомобиль. Он подлетел на бордюре, напрочь снёс забор из т.н. евросетки, взрыл следующий газон, раскидав по сторонам комья дёрна, и, наконец, выскочил на асфальт лётного поля. Проскочив под парочкой припаркованных самолётов, спорткар вырвался на простор рулёжных полос. На предельной скорости он бросился в погоню за американским лайнером. Престижный маломестный «Гольфстрим» в это время только вывернул на ВПП и начал разгон. Мартин его легко догнал. Поравнявшись с кабиной, Гаков высунул в окно руку с пистолетом и стал знаками показывать лётчикам, что он сделает, если самолёт не остановится. Первый знак означал: «Я буду стрелять по колёсам». Второй: «Я буду стрелять по кабине». В иллюминаторах показались испуганные лица Соболевского и Филина. Глеб махнул им рукой, чтобы те бежали к лётчикам и заставили остановить самолёт. Для острастки он всё же пальнул пару раз в сторону шасси, но пока не прицельно. Лица товарищей по несчастью тут же исчезли и буквально через пару секунд лайнер начал торможение. Люк открыли и Гаков смог беспрепятственно подняться на борт. Он прекрасно понимал, что возвращаться в аэропорт, как это положено по регламенту, ни в коем случае нельзя. Их могут задержать. А это всей троице было противопоказано. Поэтому Гаков оттолкнул стюарда и смело шагнул в кабину. Наведя дуло на командира корабля, он приказал:
– Взлетай!
Но пилот развёл руками и пожал плечами, давая понять, что не понимает русского языка. Тогда Глеб крикнул:
– Филин, иди сюда!
Подошедший вице-президент перевёл фразу, а следом и ответ:
– Взлететь не удастся при всём желании. Не хватит полосы.
