— Да, придётся провести два лишних боя. И если не терять очки, то второе место вам обеспечено.
— А первое? — окончательно оборзел я.
— Три боя без смертей, серьёзных травм. Без матчей в ничью и штрафов за неспортивное поведение. Сам-то в такое веришь? — скептически усмехнулась Яда. — Тут либо Фобоса переклинит пожрать человечины, либо Антон лицом комету танканет. Нет, второе место это наш реальный потолок.
— Не согласен, — понимая сложность поставленной задачи, покачал головой я. — Мы справимся.
— Бой уже завтра, — подмигнула Дочь Дьякона. — Граф Михаил Трубецкой и его «псы войны»: бояре Василий Скопин-Шуйский и Арсений Салтыков. Они «отлетели» от Васи Борща и теперь тоже тусят в низу турнирной сетки.
Я присвистнул. Даже я, далёкий от светской тусовки, слышал эти уважаемые фамилии. Про них даже фильм, вроде как, сняли. Древнейшие кланы империи. Даже Романовы уступали им в древности. При том все три крепкие и сплочённые. А ещё редко можно найти случай, когда эти фамилии упоминались по-отдельности.
Всё дело в клятве. Данная ещё до начало смутного времени, она повязала их дома сильнее уз крови. Совсем недавно граф Леонид Трубецкой, боярин Лев Скопин и Яков Салтыков воевали за независимость Чернорусии. До того их прадеды также бились в русско-японскую, а ещё раньше отцы их отцов брали на саблю крепость Баязет.
И вот, подросло новое поколение, и гордые сыны древних родов примкнули к боевому братству.
— Они сильные. Думаешь успеете подготовиться? — будто подначивая меня произнесла Яда.
— Ну, эти три дня я не только рефлексировал, — подмигнул я ей. — Смотри!
Манипуляция руками, и вот, чернила ложатся прямо поверх ее фрейма. Сложный в нашем мире, почти не срабатывавший на одноуровневых игроках, трюк теперь не давал осечек.
— Ну и что я должна увидеть, — со скепсисом произнесла она.
А вот ребята, наоборот, взорвались хохотом.
— Да что? — соскочила с места Яда. — Чего вы ржете?
— В зеркало посмотри, — утирая слезы подсказала Алиса.
Подскочив к посеребренной раме зеркала Яда взглянула на отражение. Не поверив ему, девушка потерла по нарисованой щетине, затем провела рукой над фреймом, но, разумеется, моя магема никуда не исчезла.
— И ты думаешь это смешно? — указала она на место, где в графе «класс» числилось «гопница».
— По моему? Да! — не скрывая улыбки, ответил я.
— О кей, Петросян, и как лагерные приколы тебе помогут на арене? Разрисуешь Трубецкого и подождешь пока он сдохнет от хохота?
— Не-е, — лениво отмахнулся я. — Я еще так могу.
Мгновение, и, подчиняясь власти над чернилами, буквы в ее фрейме растеклись и изменили форму.
— Молчание!? — прочитала Пуговка. — И что? Ты нашел способ заткнуть Яде рот!?
— Ага. И не только его! — кивнул я. — Ну что, госпожа тренер, такие фокусы пойдут? А, ну да, ты же ответить не можешь. Ну тогда просто кивни.
Глава 23
— Не знаю, как-то это… Магнус тебе не кажется, что костяной кинжал это слишком? — произнёс Фобос, глядя на своё новое оружие. — Им даже порезаться сложно!
— Ребята, расслабьтесь, — обнадёжил я друга. — Василий Скопин-Шуйский магнитокинетик, так? А значит, металл на аренду брать нельзя. Он тупо его отберет.
— А моя «дверь»? — поглаживая щит, произнёс Ант. — Он же из металла! Отберет и…
— На то и расчёт! — усмехнулся я. — Василий магнитокенетик, но не палладин. Прикинь, сколько сил ему понадобится, чтобы просто его поднять.
— Думаешь, не сможет? — всё так же недоверчиво спросил Фобос.
— Надорвётся, — преисполненный предчувствия того, что план сработает, ответил я другу. — Попытается, конечно, но щит Антона это отличная провокация и дополнительный способ оставить его без манны.
— Ладно, с Шуйским всё понятно, а остальные? — со здоровым сепсисом продолжил Фобос. — Михаил Трубецкой манипулирует тенями, а Салтыков, так вообще, временем! Как можно победить того, кто способен замедлять или вовсе останавливать время?
— А как его победила команда Васи Борща? — подмигнул я.
Из долгих бесед с Петром я усвоил одну простую истину — чем сильнее способность — тем больше она имеет слабых мест. Так было с железной кожей Макса Ярого, то же касается и ультимативных магем хрономанта.
— Ну, — немного смутился Ант. — Дурак его молнией поджарил.
— Все так, — согласился я. — Вот только первые четыре молнии ушли «в молоко».
— Ну, не повезло. Защитный артефакт разрядился или среагировать не успел.
— Реагировать на что? На молнию? Скорость молнии больше пятидесяти тысяч километров в секунду! Будь ты хоть трижды Брюсом Ли и почётным электриком города Хабаровск, тебе никогда не увернуться от молнии! И поэтому возникает закономерный вопрос: как Салтыков избежал урона от четырех предыдущих молний?
— Намекаешь на то, что у него есть останавливающая время пассивка? — догадался Фобос.
— В точку! — сложив пальцы пистолетиком, кивнул я. — Абсолютно непробиваемая пассивка, которая в момент смертельной опасности останавливает время, но жрет манну. Атакуем Салтыкова многократно и в первую очередь.
— А Трубецкой? — продолжал душнить Семён. — Михаил способен не только манипулировать тенями, но и прятаться в них! Как ты планируешь убивать того, кто вообще не имеет материального тела?
— Светом, — выдал я очевидный ответ. — Или тьмой. Тень можно разогнать светом, а у нас как раз есть один знакомый Палладин, — подмигнул я Анту — А если нет, то можно использовать это.
С этими словами я вынул из-за пояса стеклянный пузырёк и бросил его в руки Фобоса.
— Жидкая тьма? — прочитав бирку удивился Семен. — Тень — это ведь родственный аспект Тьмы. Тебе не кажется…
— Тень это производное Света и Тьмы. Их смесь. Понимаешь?
— И несмотря на родственность аспектов Тень слабее их обоих! — поймав озарение, воскликнул Антоха.
— Не всегда, но мысль верная! — подтвердил я его догадку. — Вспомните момент, когда вы не можете увидеть тень.
— Эм… В ярком свете? — предположил Антон, но ошибся.
— В полной темноте, — поправил его я. — Если нет источников света то и Теням неоткуда появиться.
— Окей, ты прав. И что дальше? Это всего один маленький пузырёк на нас троих, — с извечным скепсисом произнес Фобос. — Тем более, «Жидкая тьма» полулегальная и её не купишь с доставкой в раздевалку. А у нас через двадцать минут бой.
— Ты прав, — деланно загрустил я, но тоже изменился в лице.
Хорошее настроение и предчувствие победы не позволяли изображать грусть дольше пары секунд.
